Чиновник нисколько не удивился, и, чтобы не выписывать пропуск, демократично спустился в вестибюль, где его ожидал милиционер. Они сели на темные кожаные кресла, предназначенные для ожидающих посетителей, так, чтобы охранник их не слышал.
– Слушаю Вас внимательно, – сказал Андрей Павлович, проверив документы Бориса. Ему по работе иногда приходилось общаться с представителями милиции.
– Скажу сразу, что к Вашей служебной деятельности наш разговор не имеет ни малейшего касательства. Я занимаюсь расследованием убийства Глеба Куприянова.
– Впервые слышу. Почему Вы решили, что я имею к нему отношение?
– Вам знакома Леокадия Станиславовна Весницкая?
– Да, насколько мне известно, она является начальником одного из отделов районной налоговой инспекции.
– Дело в том, что она собиралась замуж за Глеба Куприянова.
– Вот как. Ну, а я-то здесь причем?
– Она мне рассказала, что вы были любовниками.
– Да это провокация! Что вы себе позволяете? – возмущенно вскрикнул чиновник. Охранник вышел из стеклянной будки и всем своим видом выразил готовность прийти на помощь. Андрей Павлович сделал ему знак вернуться обратно.
– Я понимаю, что Вы не хотели бы об этом говорить, – продолжил Борис, – но я прошу Вас оказать содействие следствию. Свидетелей вашего романа найти несложно, но при этом неизбежна огласка. Вам это надо? Со своей стороны, я обещаю, что разговор останется между нами.
– Что именно Вас интересует? – после минутного колебания недовольно спросил Андрей Павлович.
– Ваш роман продолжается в настоящее время?
– Нет, конечно, все закончилось пару лет назад.
– Вы иногда встречаетесь с Леокадией Станиславовной?
– Очень редко и только по работе.
– Вы не хотели бы возобновить отношения с ней? Может быть, писали ей письма?
– Послушайте, это переходит уже все границы допустимого!
– Прошу Вас ответить, это важно.
– Я же сказал, отношения давно закончены. Что Вам еще надо? Нет, не хочу, не хотел, не захочу, не писал, не пишу и писать не собираюсь. Я женатый человек и дорожу своей семьей.
– Простите. Еще одна просьба: напишите мне номер своего сотового телефона, на крайний случай, чтобы не беспокоить Вас на службе.
– У Вас ко мне все? – с явным раздражением ответил чиновник, но телефон на приготовленном Борисом листочке все же записал.
– Прошу извинить за беспокойство, благодарю за помощь! – Борис, как ему казалось, проявлял чудеса вежливости и предупредительности, стараясь уменьшить неприятное впечатление, произведенное им на чиновника, избалованного почтением нижестоящих.
Выходя из здания управления, Борис взглянул на записку с телефоном, отметив про себя, что почерк совсем другой. Вряд ли этот человек причастен к убийству: слишком он чопорный, осторожный, привык к хорошей жизни. Да и мотивов у него не просматривается. Такие люди голову от страстей не теряют, для них благополучие дороже. Борис понимал, что формально должен был спросить, где находился Андрей Павлович в ночь убийства, но чиновник так был возмущен задаваемыми вопросами, что Борис решил не обострять. Разговор-то был неофициальный. В конце концов, выяснить это можно и позднее, если возникнет необходимость.
Глава 31
Юлька устроилась продавцом у частного предпринимателя, торговавшего в киоске на территории городского рынка. Сняла небольшую комнатку поблизости от работы.
Поначалу ей все было в диковинку. Киоск располагался прямо у входа в рынок. На входе некто продавал билеты на посещение рынка, что, возможно, было незаконно. Рядом находился пункт охраны правопорядка, но милиционеры никак не вмешивались в этот процесс. Видимо, с ними делились.
Иногда вместо продавцов билетов у входа стояли другие темные личности, с виду безобидные женщины, протягивая каждому входящему какие-то бумажки. Привыкшие к билетам на входе люди брали их в руки, и тут начиналось. Машинально взявший билет покупатель неожиданно для себя узнавал, что этот бесплатный билетик является лотерейным, и он только что выиграл холодильник. Тут же рядом оказывался еще один выигравший, и обоим предлагали пройти за получением приза. Верилось в удачу с трудом, но почему не посмотреть, что же будет дальше? Счастливчиков отводили в сторонку, и тут неожиданно выяснялось, что холодильник-то один, и приз надо как-то разыграть между победителями лотереи. Предлагалось дать проводящему розыгрыш какую-нибудь мелкую купюру: у кого она окажется больше, тот и выиграл. Деньги обещали вернуть после того, как выяснится, кто же победитель. Однако, когда проигравший начинал возмущаться и вытаскивал из кошелька более крупную купюру, организатор лотереи соглашался переиграть и брал ее, и так продолжалось до тех пор, пока «разводимый» лох не понимал, что его соперник, все время делавший вид, что у него больше нет денег, но неожиданно для себя все же находивший в карманах купюры все большего достоинства, – подставное лицо. Как только обманутый пытался вернуть свои деньги, все время находившиеся перед его носом в руках с виду слабой женщины, тут же рядом вырастали накачанные парни, плотно зажимавшие его в тиски, а мошенницы скрывались в торговых рядах, словно провалившись под землю: видно, прятались в подсобках торговых павильонов.
Юля наблюдала, как обманутые и расстроенные люди, иногда с детьми, лишившись денег, накопленных на какую-то покупку, пытаются найти защиту у стражей правопорядка, которые вот тут, совсем рядом, у которых под самым носом все это и произошло! Милиционеры искренне удивлялись происшедшему и отправлялись с потерпевшими искать мошенников по всему рынку, что, естественно, было бесполезно. Удивленные милиционеры разводили руками, мол, никогда здесь такого не было! Объясняли, что можно, конечно, написать заявление, и они его примут, но для этого надо иметь при себе паспорт. В дальнейшем, если преступник будет найден, нужно будет давать свидетельские показания, присутствовать на судах… Обычно потерпевшие, махнув рукой, уходили, проклиная себя за глупость и доверчивость. Иногда, пока один из них беседовал с милиционером, появлялся следующий. Встречаясь, они понимали, что и милиция тут в доле. Погрустив о потерянных деньгах, уходили, запомнив на всю оставшуюся жизнь, что в нашей стране нельзя верить никому, а тем более милиции.
Юля видела и наперсточников, и карманников, разрезавших сумки бритвой. Хотелось предупредить простодушных покупателей, чтобы они были осторожней. Сказала о своем желании хозяину, молодому армянину Арсену.
– Ты что, девка? И не вздумай вмешиваться! Ты пришла-ушла, а мне здесь торговать! Мне проблемы не нужны. А будешь высовываться, смотри, тебя незаметно ножичком в живот ткнут, и будет тебе справедливость! Ишь, жалостливая какая нашлась! – возмущался он. – Каждый вертится, как умеет, и зарабатывает, как может! Нас никто не жалеет, и нам на всех наплевать, понятно?
Юля продавала вино, сигареты, сникерсы, чупа-чупсы, жвачки и прочую мелочь. Хозяин научил ее работать с кассовым аппаратом. Чек нужно было пробивать не всегда, а только для подозрительных покупателей. В течение всего дня Юля записывала в простую школьную тетрадку, что именно она продала, и Арсен каждый вечер перед закрытием проверял ее. В киоске было тесно, и, будто случайно, Арсен то и дело прижимался к хорошенькой продавщице. Юля не хотела с ним ссориться и терять работу, поэтому каждый раз отстранялась, но не высказывала вслух своего неудовольствия.
Скорее всего, притязания Арсена рано или поздно привели бы к конфликту, если бы на Юлию не положил глаз Коля-Качок, один из охранников рынка, собиравший плату за торговые места.
Коротко стриженный, плотного телосложения, широкоплечий Николай при всяком удобном случае заходил поболтать с Юлечкой и быстро завоевал ее расположение. На рынке его уважали и боялись. По его протекции Юля ушла от Арсена и стала работать в павильоне, где продавались куртки и пальто из кожи. Зарплата была больше, а работы меньше, кроме того, помещение отапливалось и хорошо освещалось. Юля была очень благодарна Николаю. Крепкий, надежный, красивый, он казался ей воплощением мужественности. Устоять перед его обаянием было трудно, и вскоре они стали любовниками.
Для Юли началась новая жизнь: теперь можно было, не особенно экономя, покупать себе красивую одежду и вкусные вещи. Кроме того, Николай делал щедрые подарки и приглашал ее то в ресторан, то в казино, то на дискотеку. Часть зарплаты Юля отсылала матери для Юрика, но сама редко навещала сына.
Она не очень понимала, откуда у Николая деньги. Зачем думать об этом? Мужчина должен содержать семью, и он не обязан отчитываться перед своей женщиной.
Однажды Николай пригласил ее в сауну с бассейном. Номер сняли на компанию из восьми человек: Николай с Юлей и трое его друзей с подругами. Девушки были знакомы между собой, а новенькую приняли сдержанно. В номере накрыли стол: мороженое, вина, фрукты и закуски.
Ребята были веселые, балаболили и шутили, наслаждались сухим горячим воздухом сауны и прозрачной прохладой бассейна. С увеличением количества выпитого настроение улучшалось, а радостное возбуждение нарастало. Курили сигареты, и Юля тоже немного попробовала, хотя прежде не курила. Ребята были молодые и красивые, как на подбор, а девушки могли составить конкуренцию супермоделям. Уже через полтора часа Юле казалось, что она всех знает и любит давным-давно, и ближе, и роднее у нее никого нет. В мокрых купальниках было неприятно, и их давно сняли. А почему нет? Здесь все свои и все красивы, вот нудисты же ходят голыми, и ничего особенного. Кто придумал все эти запреты?
Включили тихую музыку, убавили освещение до полумрака. Николай начал обнимать и гладить Юлю, и никто им не мешал, потому что все занимались тем же. У Юли слегка кружилась голова, но было очень приятно и совсем не стыдно. Неяркие огни светильников растягивались в длинные цветные полосы, с Юлей был уже кто-то другой, а чувство неведомого ранее блаженства длилось и длилось, и просыпаться не хотелось. Потом сквозь волшебно-приятный сон она смутно понимала, что ее везут на машине домой…
… Наутро Юлька сообразила, что ей явно что-то подсыпали. Позвонив Николаю, она потребовала от него объяснений.
Он очень удивился Юлькиному возмущению: – Ну да, мы травку курили, так, для настроения. В этом нет ничего страшного.
– Ты что, наркоман?
– Нет, конечно, это всего лишь марихуана.
– Ты должен был меня предупредить! Нельзя было использовать меня втемную!
– Да кто тебя использовал? Тебе же самой понравилось, признайся!
– Я вовсе не собиралась пробовать наркотик и заниматься групповухой!
– Да ладно тебе, что за ханжество!
– Я так не считаю, и я от тебя такого не ожидала! – тут Юлька бросила трубку.
Вечером Николай явился с цветами, просил прощения и оправдывался тем, что он давно не встречал таких скромных девушек, как Юля, и это ей большой плюс, и он осознал, как был неправ, и это он сам дурак, и этого больше не повторится. Короче, Юлька поверила.
Глава 32
Николай на пару дней уехал из города по каким-то делам, и Юльке бы в это время съездить в деревню навестить сына, но, как назло, заболела напарница, и хозяин не отпускал ее. Торговля шла плохо, и покупателей в тот вечер почти не было, рабочий день заканчивался. В это время в торговый зал вошла скромно одетая молодая женщина, ее русые густые волосы были гладко зачесаны и заплетены в длинную косу. Несмотря на то, что косметики на лице не было, женщина была очень красива. Окинув ее опытным взглядом, Юлия усомнилась, что посетительница пришла за покупкой: небось, и денег-то нет, поглазеет, у зеркала покрутится, примеривая, повздыхает и уйдет. Понятно, что бедным тоже хочется хорошо выглядеть, но как они Юльке надоели!
– Мы закрываемся, – предупредила она.
– Вас Юлей зовут?
– А в чем дело?
– Извините, нам надо поговорить. Я жена Николая, меня зовут Оля.
– Не буду врать, что очень приятно, – растерянно ответила Юля. Она почему-то была уверена, что Коля не женат.
– Вы что, не знали? Хотя это понятно, мой муж ведет двойную жизнь и никому о семье не рассказывает.
– Наверное, потому, что он Вас не любит?
– Нет, тут совсем другое. Если Вы позволите, я вам все объясню.
Юля не знала, что делать. Выгнать ее? Но Оля ее не оскорбляла, наоборот, была предельно вежлива. На ее месте любая другая источала бы яд в разговоре с соперницей, вцепилась бы ей в волосы или придумала бы какую-нибудь коварную месть. Может, Оля как раз и задумала что-то недоброе?
– Я Вам ничего плохого не сделаю, не бойтесь.
– Вот еще, – фыркнула Юля, а сама подумала, что, скорее всего, женщина будет плакать и унижаться.
Юля закрыла павильон, и они медленно пошли вдоль улицы. В конце концов, почему не послушать Ольгу? Очень даже интересно узнать побольше о Николае.
– Познакомились мы с Колей на катке в конце восьмидесятых, – начала Ольга. – Он тогда уже на заводе токарем работал, а я в одиннадцатом классе училась. Не знаю уж, чем я ему приглянулась, может, тем, что разрумянилась на морозе. Мы с подружкой той зимой часто ходили на каток. И вот мы медленно скользим по кругу (а я и так высокая, да еще и ботинки на каблуках), и вдруг, резко чиркнув коньками по льду, появляется возле нас парнишка на голову ниже меня.
– Мой друг, – говорит, – хочет с Вами познакомиться.
– Честно говоря, я растерялась… Шутит он, что ли? И друг, наверное, такой же маленький… А я своего роста всегда стеснялась… Вот этот парень и познакомил нас с Колей: сам-то он почему-то не решался подойти. Он тогда еще красивее был, чем сейчас. С первого взгляда я в него влюбилась, раз и навсегда... Мы красивой парой были, все нам завидовали… Как только мне восемнадцать лет исполнилось, сразу поженились. Вскоре Ванечка родился…
Она перехватила удивленный Юлькин взгляд, помолчала.
– Роды были тяжелыми, врачи сразу предупредили, что у малыша детский церебральный паралич. Предлагали сына в Дом малютки сдать, но мы решили, что сделаем все, чтобы поставить его на ноги. Он и так уже обижен судьбой. Очень тяжело было смириться с тем, что наш ребенок болен. Почему именно у нас? Что мы делали не так? За какие наши грехи он расплачивается? Если бы тогда соседка тетя Люба не затащила меня в церковь, не знаю, где бы я силы взяла, чтобы жить дальше. Господь мне помог сил набраться. Недаром я молилась, и, слава Богу, голова и руки у Ванечки в порядке, только ходить он не может. Я все время с ним. Массаж каждый день, физиопроцедуры периодически, обследования, лекарства всякие, специализированные санатории…Возможно, даже операцию нам сделают – на все это деньги нужны. Если бы не папа Коля, мы бы пропали…
– А хотите, я вам Ванечку покажу? Это такой славный ребенок, ему семь лет уже. Мы живем недалеко, тут пешком пять минут, посидим, чаю попьем. Он один дома остался, и мне беспокойно.
Юля согласно кивнула, и они повернули к Олиному дому. За несколько минут Оля стала для Юли такой понятной и близкой, словно она были не соперницами, а женами одного любимого мужчины. Незаметно они перешли на ты.
– Вот теперь Ванечке в школе бы учиться надо, – продолжала рассказывать Оля. – Не знаю, как быть. Наверное, придется преподавателей на дом приглашать, а это опять деньги. Да, я не рассказала, как мы сначала бедствовали. Вскоре после рождения Ванюшки Союз развалился, начался бардак. Николаю на заводе зарплату стали задерживать, и он вынужден был искать другую работу, устроился вот охранником на рынок. Но и у охранника зарплата небольшая. Я, конечно, догадываюсь, что это из-за нас он занимается незаконной деятельностью….
– Что ты имеешь в виду?
– А ты будто не знаешь? Он мне ничего не говорит, но я-то понимаю, что простому охраннику столько платить никто не будет… Жизнью он рискует, вот что! И сам грех на душу берет… Случись с ним что, не знаю, как нам с Ванькой выживать! Но обратного хода нет… Вот и получается, что живет Коля двойной жизнью: про семью никому не говорит, чтобы нас защитить, а мне про свою работу ничего не рассказывает… Непросто все это, но зато теперь его уважают, деньги нормальные платят… А государству ни мы, ни наш ребенок не нужны. Где оно, бесплатное лечение? Если что серьезное со здоровьем, не дай Бог, денег надо немерено.
– Ну, а чего ты от меня-то хочешь? – раздраженно спросила Юля. – Чтобы я отступилась, оставила Николая тебе?
– Знаешь, я уже о себе не думаю. Для меня одна цель в жизни – Ванечку на ноги поставить, и Коле я все прощу, лишь бы он нас с сыном поддерживал. Я понимаю, что он не безгрешен, но я за него молюсь. И я понимаю, в какой среде он вращается: не может он себя ребятам противопоставлять. И я его не виню. А тебя хочу предупредить – Николай сына никогда не бросит, не такой это человек. Тебе полноценная семья нужна. Я не прошу, советую тебе оставить Николая. Ищи другого мужчину, у которого ты будешь единственной.
– Я у тебя совета не спрашивала, сама как-нибудь разберусь.
– Ну, и ладно. Вот, мы уже пришли, проходи, – Ольга отперла дверь ключом.
– Мама, это ты пришла? – раздался звонкий радостный голосочек.
– Да, мой дружочек, я не одна, со мной тетя Юля.
Мальчик в инвалидной коляске выкатился в прихожую. Огромные голубые глаза, остренький носик, светлые волосенки и улыбка до ушей. «Какой милый обаяшка!» – невольно отметила Юля.
– Давай знакомиться! Меня зовут тетя Юля, а тебя?
– А я Иван Николаевич! – важно представился мальчуган. – Пойдем, я покажу тебе свои игрушки!
Пообщавшись с Колиным ребенком, Юлька вспомнила своего Юрика. Как же можно было его бросить, оставить с бабушкой, не видеться с ним подолгу! Видно, совсем плохая она мать, если на мужчину ребенка променяла! Николай осудил бы ее, наверное, если бы знал!
Конечно, Ольге тяжело, но ее поддерживает настоящий мужчина, а у Юльки такого нет. Что-то у нее сразу не заладилось. Наверное, она сама виновата, не надо было и пытаться Галино счастье разрушать, чтобы свое построить. Точно, за это и наказал ее Господь! А Ольге он помогает. И Юля решила, что не станет разрушать Олину семью, не будет повторять своих ошибок. С Николаем у нее все равно нет будущего: быть женой бандита страшно. А сына она постарается чаще навещать и при первой возможности заберет к себе!
Глава 33
Пообщавшись сначала с Лекой, потом с ее бывшим любовником-чиновником, Борис ощутил некий комплекс неполноценности: его внешний вид был хорош для поселка Петушки, но явно не подходил для беседы с городскими работниками интеллектуального труда. Рассматривая свое отражение в витринах магазинов, Борис пришел к выводу, что и растрепанные непокорные вихры, и обломанные ногти с траурной каймой, и шершавая кожа привыкших к сельскому труду рук, и поношенная милицейская форма – все подрывает его имидж.
Он зашел в парикмахерскую и попросил сделать короткую модельную стрижку. Дорогой костюм, поколебавшись, решил не приобретать, но зато купил в универмаге голубые джинсы в облипку и молодежный джемпер с прикольным рисунком, а еще – удобные кожаные ботинки. Явившись домой с покупками, он немало удивил свою мать, привыкшую к непритязательности сына. Наконец, закрывшись в ванной комнате, он принял горячий душ и обработал пемзой шершавую кожу рук, ровно обрезал и вычистил ногти.
Отправляясь на следующий день в научно-исследовательский институт Глеба, Борис решил форму не надевать, однако удостоверение прихватил. Взглянув на себя в зеркало, он удовлетворенно отметил, что теперь скорее похож не на сельского милиционера, а на корреспондента какого-нибудь уважающего себя издания.
Предъявив секретарше свое удостоверение, Борис незамедлительно был приглашен в кабинет директора.
Конечно, тот был в курсе, что по факту гибели главного инженера его института возбуждено уголовное дело. Встревоженный этим неприятным фактом, он заметно нервничал и был готов предоставить следствию любую интересующую информацию.
Охарактеризовав погибшего как ответственного и компетентного работника, директор по просьбе Бориса обратился в отдел кадров за координатами сотрудников, с которыми Глеб чаще всего общался.
Зная, что Глеб всю жизнь проработал в одном месте, Борис осторожно осведомился, случались ли у него служебные романы. Директор вспомнил, что несколько лет назад, действительно, такой роман был с собственной секретаршей директора, и даже женщина уходила в декретный отпуск. Впрочем, кто отец ребенка, директору доподлинно не известно, свечку он не держал. Женщина уже года три как уволилась, и адрес, имевшийся в карточке отдела кадров, мог быть старым.
Получив необходимую информацию, Борис стал обдумывать, с кем познакомиться в первую очередь. Решил начать с бывшей любовницы Глеба, Алевтины.
Алевтина жила на окраине города, где вдоль узеньких улиц, испещренных колдобинами, красовались ветхие двухэтажные деревянные дома, построенные еще в середине двадцатого века, так называемая «народная стройка».
Вот тут Борис пожалел о том, что сменил имидж. В самый раз пробираться по грязи было бы в серенькой милицейской форме и стареньких форменных ботинках.
Поднявшись по скрипучему деревянному крыльцу, усыпанному серо-желтыми тополиными листьями, Борис попал в обшарпанный подъезд. У двери одной из квартир первого этажа лежала огромная спящая собака, помесь колли и дворняги. Борис попытался не разбудить чудовище, пробираясь мимо него на цыпочках, однако его затея не удалась. Испуганно рявкнув от неожиданного перехода от сладких снов к суровой реальности, собака вскочила и залилась отчаянным лаем. Никто из жильцов даже не выглянул. Не поддаваясь на уговоры Бориса, пес продолжал возмущаться, распаляясь все больше. Квартира Алевтины находилась на втором этаже. Борис решил двигаться вверх по деревянной лестнице, стараясь не поворачиваться к собаке спиной и приговаривая: «Хорошая собачка, хорошая!». К счастью, хозяйка оказалась дома. Она прикрикнула на пса, который тут же виновато завилял хвостом.
Борис показал удостоверение и сообщил о цели своего визита. Женщина пригласила его войти. Квартира была двухкомнатной, в одной из комнат в постели лежал старик, из кухни посмотреть на гостя выглянула пожилая женщина с изможденным лицом. Другая комната, куда прошли Борис с Алевтиной, была обставлена небогато, но чистенько. На облезлом полу – дешевый ковер. На столе стоял включенный компьютер, лежали бумаги.
– Дочка в детском саду, а я вот работаю бухгалтером на дому, так удобнее, когда есть ребенок, – пояснила она.
– Вашей дочке пять лет?
– Четыре с половиной.
– Ее отец Глеб Куприянов?
– В общем, да. Но он не признал ее. А что случилось?
– Он погиб. Утонул. Ведется следствие.
Женщина помолчала, задумавшись.
– Вы предполагаете, что его убили?
– Не исключаем. У меня к Вам будет несколько вопросов. Попрошу ответить максимально подробно, любая мелочь может оказаться важной.
– Задавайте свои вопросы, – Алевтина придвинула Борису стул, и сама села рядом с ним к столу.
– Расскажите о ваших отношениях, о характере Глеба, о его друзьях, о взаимоотношениях на работе, как давно вы были знакомы, почему уволились.... Быть может, у Глеба были на работе конфликты с кем-то…
– Я поняла, что Вас интересует. Мое увольнение не имеет к Глебу никакого отношения. Я уволилась через два года после рождения дочери, потому что нужны были деньги, а зарплата в мелком НИИ, сами понимаете, небольшая. Окончила бухгалтерские курсы, устроилась одновременно в три фирмы, веду учет на дому. С ребенком мне мама всегда помогала, но в последнее время тяжело болеет отец, и мама не справляется.
– А что с отцом?
– Раковая опухоль, боли сильные.
– Наверное, лечение стоит дорого?
– Обезболивающие нам выписывают в поликлинике, однако приходится побегать, чтобы получить положенное.
– Глеб вам материально помогал?
– Никогда. Он вообще был против рождения ребенка и даже давал деньги на аборт, но я решила родить для себя. Я сказала ему, что мне от него ничего не надо. С тех пор мы прекратили всякие отношения, – женщина поджала губы.
– Видимо, Вы на него обижены?
– За последние годы я привыкла рассчитывать только на себя. Конечно, когда у нас закрутился роман, все было по-другому.
– А поподробнее можно?
– Началось все с того, что мы вместе поехали в командировку в Москву, – начала Алевтина, избегая смотреть в глаза Борису. Наверно, трудно сосредоточиться на прошлом, глядя в изучающие, подозрительные глаза постороннего человека. Взгляд ее был направлен в никуда, а точнее, внутрь себя, своих воспоминаний.– Возникли какие-то проблемы с заказчиком, и директор взял с собой Глеба, чтобы улаживать спорные вопросы, а меня прикомандировали в качестве секретаря-машинистки. Остановились мы в гостинице. По вечерам, чтобы не сидеть поодиночке в номерах, отправлялись гулять по городу. Тут Глеб за мной и приударил. Я тогда уже была разведена, детей в браке не было. Конечно, он интересный мужчина и по-своему обаятелен, когда хочет понравиться. Все там и случилось, в командировке, но мы и потом встречались. Только Глеб всегда старался так себя вести, чтобы в коллективе никто ни о чем не догадался. На работе – никаких особых знаков внимания, чисто деловые отношения. Для него вообще всегда было важно общественное мнение о нем. У него все должно быть не хуже других, а то и лучше. Он всегда четко разделял все поступки на правильные и неправильные. Гулять от жены он считал нормальным, а вот рожать ребенка вне семьи – это уже недопустимо. Когда я сказала ему, что беременна, он совсем не обрадовался. Хотел, чтобы я не рожала, боялся огласки. Думаете, я не переживала? Но я решила, что не буду убивать своего ребенка, тем более что мне тогда уже почти тридцать лет было. Конечно, после этого он значительно упал в моих глазах.
– И больше никогда Вы не просили у него денег для ребенка?
– Как бы ни было трудно, я не могла унизиться до того, чтобы просить, – гордо ответила Алевтина. – С дочкой мне помогали родители: мама на пенсию вышла, а отец работал. Но когда со здоровьем плохо стало, ему пришлось уволиться: такие работники никому не нужны. Я из декретного отпуска на работу рано вышла, потому что денег не хватало. Но и в институте зарплата была очень маленькой, особенно у тех, кто из накладных расходов ее получал.
– Что Вы имеете в виду?
– Ну, смотрите. Работы по заказам выполняют специалисты, а управленцы, экономисты, бухгалтерия, и я, секретарь, у них как бы на иждивении. Учет выполняемых работ ведется позаказным методом, – она взяла в руки остро заточенный карандаш и начала рисовать какую-то схему на чистом листке бумаги. – Структура цены каждого заказа, упрощенно говоря, складывается из расходов по заработной плате, зарплатных налогов, стоимости материалов, услуг соисполнителей. Получается так, что НИОКР (научно-исследовательскую или опытно-конструкторскую работу) выполняет на нашем оборудовании, к примеру, сотрудник Иванов, а зарплату получает из перечисленных денег весь коллектив, что с его точки зрения несправедливо. Если же намеренно исказить структуру цены, занизив зарплату и налоги с нее, то большую часть денег можно направить фиктивному соисполнителю. На институтском оборудовании работает наш кандидат наук Иванов, а деньги в оплату проходят через якобы соисполнителя, а на самом деле обналичивающую фирму, и за минусом небольшого вознаграждения возвращаются наличкой организаторам. Естественно, без ведома руководства это провернуть невозможно, значит, наличную сумму делят между собой исполнитель Иванов и начальство. Прочий коллектив вынужден сидеть на мизерных деньгах, что, естественно, обидно.
– Такие схемы применялись в вашем институте?
– Применялись, конечно. Конкретного ничего не могу сказать, но по обрывкам разговоров могла догадаться.
– Глеб Куприянов тоже в этом участвовал?
– Несомненно. Как я понимаю, обналичка шла через какого-то его родственника или хорошего знакомого.
– И что, никто не возмущался?
– Разговоры в курилках были, но кто будет связываться? Мало денег – не работай, уходи. Теперь такой подход. Хорошему специалисту работу свою потерять – это трагедия: сейчас интересную работу найти сложно. А если не работать по специальности, то через несколько лет квалификация безвозвратно потеряна. На рынок торговать не все хотят. Директор, хоть и не собственник, но полный хозяин над работниками, захочет уволить – уволит. Против него идти – все равно что против ветра плевать. И потом, чтобы доказать, надо знать финансовые потоки. Одновременно выполняется несколько работ, к примеру, под названиями «Поверка», «Тигр», «Елочка». Предположим, в обнальные фирмы уходит 60 процентов денег за «Поверку», 70 процентов денег за «Тигра», 55 процентов – за «Елочку». Но ведь оставшаяся-то часть и официально выполняется в нашем институте. Привлекаются лаборанты, машинистки, экономисты, бухгалтера, словом, все обслуживающие подразделения. Понять, какую именно часть работы ты выполняешь – легальную или нелегальную, невозможно. Так что или смирись, или уходи. Я предпочла уйти.
– А кто конкретно был недоволен такой системой, можете сказать?
– Да все были недовольны, кто в этом не участвовал. От коллектива свой уровень жизни не скроешь, а он у начальства был несравненно выше, чем у прочих. Вот и Глеб, говорят, иномарку приобрел не так давно.
– Откуда вы знаете?
– Ну, знакомые-то в институте остались.
– Вы позволите? – Борис потянулся к листочку, на котором Алевтина нарисовала схему, – иначе я не запомню. Ну, что же, пожалуй, у меня больше нет вопросов.
– Может быть, чаю? – спохватилась Алевтина.
– Нет, спасибо. А вот если до выхода из подъезда проводите, буду благодарен. Больно уж у вас охранник грозный.
Глава 34
Вернувшись домой, Борис решил заглянуть вечерком в коттедж Галиных родственников. Зная, что оба супруга на работе допоздна, он сначала позвонил Олегу.
? Привет!
? А, Боря, привет, друг! Как раз собирался тебе звонить, записывай! ? и он продиктовал названия и адреса фирм, принадлежащих Михаилу.
? Буду должен! На рыбалку приедешь?
? А как же, обязательно, созвонимся!
Борис дождался, пока загорится свет во всех окнах первого этажа, и только тогда, а было это часов в девять вечера, нажал на кнопку звонка входной двери.
? Добрый вечер! Прошу извинить за поздний визит, ? сказал он Ангелине, открывшей дверь незваному гостю. ? Михаил дома?
? Будет минут через двадцать. Проходите пока в зал.
Смущенно разглядывая себя в большое зеркало, Борис снял ботинки в просторной прихожей, пол которой был выложен керамической плиткой, прошел по ковровой дорожке в гостиную.
Комната явно предназначалась не для таких скромных посетителей, как Борис, и он сразу почувствовал себя в ней неуютно. Массивный камин из белого камня, огромный угловой диван, мягкие кресла, журнальный столик из стекла, старинный часы с маятником, подсвечники на камине, плазменный телевизор в пол-стены, паркетный пол, блестящий, словно его только что натерли, дорогой ковер посредине. Поискав глазами стул, Борис не нашел его и сел в кресло, в котором сразу утонул. Из такого положения задавать неприятные вопросы хозяевам было неудобно.
? Видимо, Вы по поводу гибели Глеба? ? спросила Ангелина. ? Нас уже допрашивали. Я ничего не знаю, весь день была на работе. А мамины подробные показания занесены в протокол.
? Я пришел не для того, чтобы повторно допрашивать вас. Следствие топчется на месте, и сейчас для нас важна любая мелочь, которая может дать ключ к разгадке. Мне хотелось бы, чтобы Вы просто рассказали о Глебе. Какой он был, были ли у него конфликты с кем-то?
? Если Вы намекаете на мою сестру, то я Вас уверяю, что Галя абсолютно не способна на убийство. И потом, она очень любила мужа.
? Но Вы ведь не будете отрицать, что они собирались разводиться, что он открыто жил с молодой любовницей?
? Конечно. Я всегда говорила Галине, какой это человек. Я бы с ним жить не стала.
? А что так?
? Да Галя, она ведь с кем угодно уживется! Терпеливая, уступчивая, готовая заботиться о других, не думая о себе. Идеальная жена для такого замшелого себялюбца, как Глеб.
? А конкретнее, что Вам не нравилось в их отношениях?
? Ну, во-первых, он требовал, чтобы она была рядом всегда, когда бы ему ни понадобилась. Например, как-то раз летом, когда у нее, как учительницы, отпуск был, и она здесь, в Петушках, жила, а Глеб с работы приезжал ночевать на дачу, она к нам заглянула на день рождения Стасика и засиделась подольше. А тут как раз Глеб с работы вернулся, а жены дома нет. Все, это для него из ряда вон выходящий случай! Как же, Галя должна его на пороге дома встречать, тапочки в зубах подавать! Звонит ей по телефону и кричит: «Можешь уже домой и не возвращаться!»
? Он, наверное, просто пошутил!
? А в каждой шутке есть доля истины! Мой Миша так шутить не стал бы. Галя сразу заторопилась, вид такой виноватый, и побежала к своему спиногрызу, как шестерка.
? Что-то еще?
? Во-вторых, я думаю, он ей изменял всю жизнь, то есть я хочу сказать, не только вот с этой, новой, но и раньше.
? Почему Вы так думаете?
? Так мне кажется, ? уклончиво ответила Геля. ? Может, и дети на стороне есть. Что уж теперь ворошить старое!
? Надо же, как в воду баба смотрит, ? про себя отметил Борис, вспомнив Алевтину.
? Я даже знаю одного молодого человека, как две капли воды похожего на Глеба.
? И кто он?
? Сын одной женщины из нашей деревни. Это давняя история. Когда Глеб с Галочкой к свадьбе готовились, похоже, что он изменил ей. Хотя, может, я и ошибаюсь.
? А женщину эту как звали?
? Юля Сорокина.
? И это все Ваши претензии к Глебу?
? Нет, конечно, всех мелочей не перескажешь. Вот и квартиру приватизировал только на себя. Вы, конечно, в курсе? Я бы этого не потерпела!
? Не любили Вы его!
? А за что мне его любить? Я всегда опасаюсь скрытных людей. Кто знает, чего от них ожидать? Замкнутый он был и осторожный. Всегда как чужой с нами держался, а ведь больше двадцати лет с Галей прожил!
? А какие отношения были у него с дочерью?
? Он не играл с ней никогда, не баловал подарками. Однако как наказывать за что-нибудь ? он тут как тут. Требовательный очень. К другим. К жене, к дочери. Чтобы не встречалась с парнями. С подружками погулять подольше вечером, и то нельзя. Боялись они его обе, хотя никогда он руки на них не поднимал. Но отношением своим так накажет, что иной раз уж лучше бы ударил!
? Может, так и надо с молодыми девицами? В строгости их держать, чтоб скромными росли. А то ведь время-то сейчас вон какое сложное!
? Да что вы, мужики, понимаете? Женщинам ласка нужна, поддержка. А если она отца-матери боится, то не расскажет им о своих проблемах, а будет решать сама, неопытная-то девица. Как бы хуже не вышло!
? А как воспитана Ваша племянница? Все ли у нее в порядке?
? Аленка хорошая девочка, но мы редко видимся. Она и на дачу-то в последнее время не ездит, а мы все время здесь.
? Ну, а как они обе переживали предстоящий развод?
? Тяжело переживали, конечно. Аленка вообще сказала, что нет теперь у нее отца. Особенно когда узнала, что он квартиру разменивать хочет. Что Вы на меня так смотрите? Да Вы что!? Аленка убить никак не могла! Да она ребенок еще!
? А у Аленки есть молодой человек?
? Да Вы лучше у Гали спросите. Я тут наболтала лишнего. Племянницу свою под подозрение поставила, дура. Теперь молчать буду, как рыба, ? Геля сердито поднялась и вышла на кухню. В этот момент на улице послышался шум подъезжающей машины: это приехал Михаил.
Через минуту мужчины уже пожимали друг другу руки. Хозяин пригласил Бориса пройти к нему в кабинет, предупредив Гелю, что ужинать будет позже, и чтобы им никто не мешал.
Глава 35
В кабинете Михаила было тихо. Он нажал выключатель, и с потолка из множества спотов заструился мягкий, рассеянный свет, равномерно освещая все вокруг. Взмахнул пультом, и чуть слышно загудел кондиционер, стало легче дышать.
У массивного письменного стола, покрытого зеленым сукном, стояли удобные кожаные вращающиеся кресла. Мужчины сели и закурили.
? Как ты, наверное, понял, я насчет Глеба.
? Ну, да. Что конкретно интересует?
? У меня есть данные, что у вас были общие дела.
? Откуда данные?
? Из верных источников.
? Понятно. Ну и что?
? Можешь рассказать поподробнее?
? Тебе зачем?
? Слушай, я не из налоговой. Ты же понимаешь, мужика убили. Ты его знал. Тебя что, повесткой вызывать?
? Разговор без протокола?
? Само собой.
? Ну, ладно. Никакого криминала. Обычные дела. Обналичка по мелочи. Все равно я ни при чем. Обнал шел не через меня, а через третьи фирмы. Мне бояться нечего.
? Да никто на тебя и не катит. Мне надо разобраться, у кого были мотивы его убить. Понимаешь, в доме ничего не пропало. Должен же быть хоть какой-то мотив для убийства!
? Не пропало? А деньги при нем были?
? Нет. Вообще-то человек, когда купаться идет, деньги с собой не берет, так ведь?
? Тогда дома должны быть деньги, восемьсот тысяч деревянных. Во сколько он на реку пошел? Часов в десять вечера? А в половине десятого я ему эту сумму передал. Здесь, в Петушках передал, я как раз домой возвращался, а он меня метров за сто от моего дома ждал. Я не хотел, чтоб нас жена или теща видели, все же они за Галю переживают, злятся на него, короче.
? Очень интересно! А деньги как были упакованы?
? Да просто пачка пятитысячных купюр, я ее еще в пластиковую коробочку такую засунул, из-под конфет. На работе у меня валялась.
? Кто-нибудь знал, что ты будешь передавать ему деньги?
? Лично я никому об этом не говорил. Обычно все происходило у нас дома, когда Глеб заходил к нам под каким-нибудь предлогом.
? Значит, работали без курьера?
? Лишнего человека впутывать? Дополнительные расходы. Да и зачем нужен курьер, если Глеб всегда был на машине? А в этот раз, поскольку машина в ремонте, он бы взял такси, видимо.
? Как часто ты передавал ему деньги и какими суммами?
? Примерно раз в квартал, при закрытии этапа. Да суммы не очень большие, примерно того же порядка, что и тогда. Кстати, этот раз внеочередным был.
? Как это?
? Ну, предпоследний раз институт на мой «Ковчег» деньги перечислил в конце июня, значит, в следующий раз должен был перечислить в конце сентября. Глеб там уломал начальство как-то: ему с Галкой разъехаться надо было срочно. Деньги прислали как бы авансом, до сдачи работ. Ну, мне-то по барабану.
? Он что, все деньги хотел себе взять?
? Думаю, начальству отдал бы, а кто чином помладше – тот бы подождал до конца сентября. А за полтора-то месяца и перезанять можно было, и кредит оформить в крайнем случае.
? Непоняток между вами никаких не было? Может, он шантажировал тебя чем-то?
? Да ты что? Меня подозреваешь? Спроси жену, я, как и сегодня, в половине десятого уже дома был, и теща подтвердит. Надо мне еще мараться из-за копеек! Ты мои обороты знаешь? Не знаешь? Ну, и помалкивай. Это для меня не деньги. А к Глебу у меня ничего личного. Так, помогал ему дела делать, все же родственник. Родная жена за сестру просила. Жалко ей было, что бедно они живут. Ну, я его и научил уму-разуму, как маленько подняться. Он мне всегда завидовал, я чувствовал это! Думаешь, приятно, когда на тебя все как на врага смотрят? У меня есть, а у них нет. А кто виноват, если они лохами родились? А шантажировать меня у него кишка тонка!
? Ну, а кроме Глеба, в курсе ваших дел был еще кто-то?
? С этим институтом я все дела только через Глеба делал. Береженого Бог бережет. А уж с кем там он делился и как, я не знаю. Ему не так много от этих сумм и доставалось, наверное. Над ним там есть начальник, да и с исполнителями делиться надо.
? Ну, что же, спасибо за помощь, ? поднялся Борис.
? Да ладно, почему не помочь хорошему человеку? ? Михаил вышел в прихожую вслед за участковым. ? Гель, скажи, я девятнадцатого августа когда домой вернулся?
? Да как всегда, в половине десятого вечером. Я хорошо помню: мы в тот день пораньше спать легли, потому что на двадцатое у нас в девять утра встреча важная была назначена в офисе.
? Давай, пока, обращайся, если надо! ? Михаил покровительственно похлопал Бориса по плечу. В конце концов, Борис в Петушках представитель закона. Не надо с ним ссориться.
«Ну, наконец-то мотив появился, это уже легче! Все-таки ограбление! ? думал Борис, возвращаясь домой в приподнятом настроении, ? завтра надо будет сообщить Сереге Лобнову, чтобы ни в коем случае дело не закрывал».
Глава 36
Юле все-таки удалось навестить сына и мать в ближайший выходной. Юрик заметно подрос, знал уже много слов и даже запомнил несколько коротеньких стишков. Он любил играть в песочнице прямо у крыльца. Каждый раз, приезжая, Юля привозила ему в подарок новую машинку: к транспортным средствам ребенок был явно неравнодушен. Бабушка жила с внуком дружно, мальчик не болел, и успокоенная Юля вернулась в город.
Приехавшему из командировки Николаю она заявила, что не хочет больше продолжать с ним отношения.
–Что опять не так? – удивился мужчина.
–Я знаю, чем ты занимаешься. Прости, я не хочу быть с тобой рядом.
Николай изменился в лице. «Твое право», – только и сказал он.
Потянулись долгие тоскливые дни, похожие один на другой. Юлька подружилась с продавщицами из соседних торговых точек. Иногда они забегали к ней в гости, выпивали понемногу: все были одиноки. Грузчики с рынка приставали к девчонкам, рады были потискать их, но Юльке такие кавалеры были не нужны.
Как-то раз в павильон вошли покупатели – молодая пара. Женщина была беременна. В ее высоком светловолосом спутнике Юлька с замиранием сердца узнала Артема. Он тоже узнал девушку, но вида не подал. На его тонких длинных пальцах Юля заметила обручальное кольцо.
Молодая женщина выбирала для супруга кожаную куртку. Юлька вынуждена была предлагать то один, то другой вариант. Сердце ее дрожало от ревности.
Она всматривалась в лицо женщины. Чем она лучше ее? Худенькая, темноглазая, темноволосая, с чуть припухшими губами. Ничего особенного.
– Нет, девушка, эта куртка нам не подходит: она коротка. Покажите вон ту.
Юля машинально выполняла приказания жены Артема.
Артем, примеряя куртку, взглянул в зеркало и встретил в нем Юлин взгляд. Они грустно смотрели друг на друга и понимали, что не в силах вернуть прошлое, как бы ни было больно.
– По-моему, хорошо, – щебетала довольная женщина. – Артем, тебе нравится?
– Неплохо.
– Девушка, а Вы как считаете? – обратилась она к Юле.
– Замечательно, – ответила она как во сне.
– Тогда мы берем! Упакуйте, пожалуйста! А скидочку можно сделать?
– Никаких скидок делать нам хозяин не разрешает! Товар очень хорошего качества! – неожиданно резко произнесла продавщица.
– Надо же, какая грубая, – уходя, недовольно ворчала жена Артема. На выходе он замешкался и, обернувшись, подарил Юле прощальный взгляд.
В эту ночь Юлия совсем не спала. Беспокойно ворочаясь с боку на бок, вспоминала роман с Артемом. Наверное, она все-таки любила его, только не понимала этого тогда. И вот он не спился, прилично выглядит, и у него все хорошо. А у нее?
Прошло несколько месяцев, наступила зима. Юля взяла путевку в загородный пансионат на три дня. Путевка стоила недешево, но она решила рискнуть: а вдруг именно там встретится ей мужчина ее мечты?
Выехала на автобусе рано утром и к половине одиннадцатого была уже на месте. Дом отдыха находился возле леса. Главное его здание из красного кирпича строилось еще в советское время. Поодаль стояли три двухэтажных современных постройки. Одна из них была отведена под клуб, где вечерами устраивались дискотеки, в другой располагались столовая и столы для игры в теннис, в третьей находились бассейн, сауна и бар с бильярдом. По краям территорию пансионата обрамляли новенькие бревенчатые домики для администрации и VIP-клиентов.
Юле дали ключ от двухместного номера, однако она на время отдыха стала его единственной обитательницей. В номере имелся санузел, холодильник, телевизор и ненужная в зимнее время лоджия. Односпальная кровать была мягкая и пружинистая. Разобрав вещи, девушка поспешила получить спортивный инвентарь – лыжи, палки и ботинки. До обеда оставалось два часа, и она решила, что успеет пробежаться на лыжах.
Еще вчера была оттепель, а сегодня в ночь подморозило, и лыжня была скользкой. Покрытый ледяной корочкой наст блестел на солнце разноцветными искрами. Юля выскользнула за территорию дома отдыха и легко побежала по лыжне, ведущей к лесу. В детстве она любила ходить на лыжах, и теперь с удовольствием чувствовала, как работают все мышцы отвыкшего от физической нагрузки тела.
Стройные высокие ели, укутанные пушистым снегом, стремили свои стволы к солнцу по обеим сторонам от лыжни; кругом была тишина. Казалось, Юля совсем одна в этом лесу. Однако впереди скоро замаячила долговязая одинокая мужская фигура. Видно, дядька впервые стал на лыжи: он не скользил, а неловко переступал ими. Юля быстро догнала его и хотела уже обогнать, но мужчина, почувствовав кого-то за спиной, оглянулся, заторопился, лыжи заскользили вперед, и он рухнул всем телом прямо к ногам девушки.
–Вы ушиблись? Встать можете? – Юля подала упавшему руку, помогая подняться.
–Извините, я впервые на лыжах, – сконфуженно пробормотал мужчина.
–Сегодня очень скользко, не лучшее время для первых попыток.
– Что делать, другой возможности у меня не будет.
– Хотите, научу Вас правильно двигаться?– предложила девушка.
Мужчина радостно закивал.
– Тогда будем знакомы. Меня зовут Юлия.
– Дядя Степа, – протянул ей руку новый знакомый. Видно, он принял ее за совсем юную девочку.
– Милиционер? – не удержалась от того, чтобы съязвить, Юля.
– Бизнесмен, – ответил он серьезно.
Степан оказался способным новичком, и уже через час он двигался более уверенно. Пора было возвращаться: приближалось обеденное время. Проходя мимо своей машины, новенькой серебристой Тойоты, Степан заботливо заглянул внутрь, все ли с ней в порядке. Юля про себя отметила, что мужчина заслуживает ее внимания.
Степан приехал отдыхать один и теперь спешил приобщиться ко всем возможным развлечениям. Их было много, на любой вкус – вместительный плавательный бассейн, лыжи и снегокаты, настольный теннис, библиотека, бильярд, тир, караоке и дискотека вечером. После обеда Юля и Степан договорились поиграть в теннис.
Одиноких отдыхающих в пансионате было немного: в столовой за столиками сидели либо семейные пары с детьми, либо компании шумных друзей, собравшихся, чтобы весело провести время.
Немногочисленных одиночек, видимо, собрали за одним столом – Степан и Юля оказались рядом. Кроме них, за тем же столом сидела пожилая женщина с внуком-подростком.
Мальчик Федя оказался очень общительным. Он с юмором рассказывал сотрапезникам про учителей и одноклассников, с интересом поглядывая на Юлю, которая казалась ему почти ровесницей: в этом возрасте подростки часто заглядываются на старших. Юля весело смеялась над его шутками, и добросердечная Федина бабушка тоже охотно поддерживала разговор.
Юля исподтишка разглядывала Степана. На вид ему не было еще сорока лет. Высокий, с залысинами, курносым носом и небольшими серыми глазками, гладко выбритый и дорого одетый. Он был не слишком разговорчив и общую беседу не поддерживал.
Пообедав, они вдвоем спустились на первый этаж к теннисным столам, расположенным в вестибюле, и начали игру. Со слов Степана, родом он был с Украины, но в России имел прибыльный бизнес, и вот впервые за несколько лет вырвался отдохнуть. Он был рад встрече с очаровательной девушкой, которую поначалу принял за школьницу. Когда-то, лет десять назад, еще на родине, он женился, но семейной жизни не получилось, и теперь вот он одинокий волк, привыкший сам себе стирать и готовить.
– А можно спросить, почему вы развелись с женой? – осторожно поинтересовалась Юля.
– Стандартная причина – не сошлись характерами. Если серьезно, то она не выдержала общения с моей матерью. Девчонку родители баловали, она и не привыкла угождать, капризная была, своенравная, гордая. А в чужой семье свои порядки, терпение надо иметь.
– Вы вместе с родителями жили?
– Да, квартирный вопрос не одну семью разрушил.
– А разве нельзя было снимать жилье?
– Я тогда студентом был, и она училась. Чтобы нас поддержать, с каждой стороны родители договорились деньгами помогать. А раз помогали, то и считали себя вправе вмешиваться в нашу жизнь, обижаться за свое дитятко. В конце концов, все переругались, и жить вместе стало невозможно.
– Я это понимаю, я ведь тоже замужем была. Свекровь меня сразу возненавидела. Мы и жили-то отдельно от нее, но она считала, что сын и квартира – это ее собственность, а чужачка пришла на все готовое. Она ведь не для меня сына растила. Уж если и терпеть ей кого-то, то только ту, которая лично ей понравится.
– Современные девушки не готовы стелиться перед свекровями.
– Пожалуй. Ну, а уж мужчины не то, что угождать теще, они вон сколько анекдотов про тещ придумали. Не от любви к ним, согласны? А где анекдоты про свекровь?
– Да, действительно, не припомню.
– Теща ради счастья дочери смолчит, а свекровь почти всегда считает, что невестка ее сына недостойна, и вмешивается чаще.
– Юля, а можно спросить, Вы сейчас одна или нет?
– Если Вы имеете в виду мужчину, то у меня никого нет. Но я не одна, у меня есть маленький сын, Юрик. Он пока с бабушкой в деревне живет. Там воздух свежий и молоко. Я очень скучаю по нему.
– А сколько лет сыну?
– Три с половиной.
– Вы знаете, раньше мне не нужна была семья, я привык жить свободно, решать все самостоятельно. Однако теперь я чувствую, что хотел бы уже стать отцом. Наверное, возраст сказывается. Практически полжизни уже прожито. Для кого, зачем?
– А Ваши родители живы?
– Да, они давно на пенсии. Там, в Харькове, брат мой с семьей, он за ними и присматривает. Правда, живет он отдельно от родителей, у жены.
В теннис и бильярд Степан играл отлично, и тут уж Юле пришлось у него учиться. День пролетел незаметно, и после ужина молодые люди отправились в бассейн. Юлька чувствовала, что не зря приехала в этот дом отдыха: Степан явно был к ней неравнодушен, и все глубже заглатывал наживку. В бассейне стройная Юля окончательно вскружила ему голову.
Поздним вечером уставшая девушка все же отправилась с новым знакомым на шумную дискотеку, где они долго танцевали, обнявшись, а потом гуляли по территории дома отдыха, освещенной разноцветными новогодними гирляндами. Вдоль расчищенных дорожек возвышались мягкие сугробы, в которых утопали высокие пушистые ели. В ночной тиши слышен был только скрип снега под их шагами. Все вокруг было волшебно-красивым и запоминающимся, как в детстве. Крупными хлопьями медленно падал снег, и спать совсем не хотелось.
Глава 37
У Бориса накопилась куча дел, ведь занимался расследованием убийства он по своей инициативе, и от основных служебных обязанностей его никто не освобождал. Мать обеспокоенно спрашивала, куда это он все уезжает, что за дела у него в городе? Может, обожаемый сыночка влюбился? Вон как похорошел в последние дни! Сколько можно ему с пенсионеркой-матерью жить вдвоем? Ведь парень-то еще хоть куда, жених завидный. Не завелась ли у него городская зазноба? Хотелось бы уже старой матери и внучков понянчить.
Пожалуй, она была права. Борис и сам в себе не до конца разобрался, а только неспроста он менял свой внешний вид. Против его воли мысли время от времени возвращались к Леке, и сердце грела мысль о том, что он еще с ней встретится, и предлог для этой встречи найдется.
Пока Борис занимался своей работой, подспудно в его голове прокручивались возможные версии убийства. Если мотивом является ограбление, то преступник должен был точно знать о дате передачи денег. Однако не исключено, что для убийства были личные мотивы, такие как ревность, страх разоблачения, месть, а ограбление совершено попутно. Например, кто-то следил за Глебом и случайно увидел, как он получает деньги от Михаила. Возможно, неизвестный намеревался проникнуть в дом ночью, но неожиданно для него Глеб вышел из дома и отправился к реке. Незаметно приблизившись к раздевающемуся, неизвестный ударил его камнем, а потом, когда Глеб потерял сознание и не мог сопротивляться, утопил.
Денег при Глебе не оказалось, значит, он оставил их дома. Преступник нашел в брошенной одежде ключ, вернулся к дому, забрал деньги и ушел, аккуратно заперев дверь. Поэтому на замке и не было следов взлома. А, может быть, Глеб не брал с собой ключа на реку, а спрятал его где-то на крыльце, и неизвестный заметил, где именно? Да нет, ерунда, зачем ему тогда идти за Глебом и убивать его?
Но почему не было найдено чужих отпечатков пальцев на замке, а только отпечатки Глеба и Леки? Значит, грабитель не вытирал замок, чтобы уничтожить свои отпечатки. Получается, что он был в перчатках? Откуда у него перчатки в такую жару? Вероятно, это не был случайный человек. Он заранее взял с собой перчатки! Но ведь он не мог знать, что Глеб получит деньги от Михаила? Или все-таки знал? А может, он и не перчатками пользовался, а носовым платком, например?
Кто мог знать про деньги? С Лекой Глеб поссорился, с Галей тоже были натянутые отношения, да и не стал бы Глеб про такие дела женщинам рассказывать. Алевтина? А что? Ей деньги нужны. Про схему она догадывалась.
Нет, надо искать мужчину. Может, и плохой из Бориса психолог, но из этих женщин ни одна не способна на убийство. Надо будет побеседовать с дочкой Глеба и проверить ее мужчину, если он есть. И еще письмо! Оно-то здесь причем?
После работы Борис решил съездить в город, пообщаться хотя бы с одним из списка сотрудников Глеба. Кого же выбрать? А, вот Леонид Шабалин. В институте работает давно, как и Глеб. Директор говорил, что они вроде как друзья. Еще Валерий Лисин, бывший сокурсник Глеба, тоже давно работает.
Леонида дома не оказалось, и Борис договорился о встрече с Лисиным. Тот не захотел приглашать чужого человека домой, и они встретились на улице, благо вечер был тихий и теплый.
Валерию Лисину недавно перевалило за пятьдесят. Это был невысокий, поджарый мужчина, узкое лицо которого с вытянутым вперед тонким носом напоминало чем-то лисью мордочку. Рыжий цвет волос усиливал сходство. Говорил он тихим голосом, и, вообще, производил впечатление робкого, забитого человека.
Оказалось, что он когда-то учился на одном курсе с Глебом, и на работу в НИИ попал по распределению, как и Глеб. Однако друзьями они почему-то не стали. «Глеб был слишком заносчив, а я этого не люблю», ? скупо пояснил Валерий.
Борис осторожно расспросил его про отношения в коллективе, про заработки, и не было ли каких разговоров о том, что часть сотрудников имеет не совсем легальные доходы. Тот нехотя признался, что слухи о леваке начальства периодически обсуждались, и даже назывались фамилии тех, кто из исполнителей выполнял эти работы. Кстати, с одним из них, Толиком Кузьминым, у Глеба был конфликт, прямо на глазах у людей, в коридоре института.
? А из-за чего конфликт-то? ? поинтересовался Борис.
? Они сначала просто тихо разговаривали, никто не слышал, а потом сцепились, так что разнимать пришлось. Думаю, из-за левых доходов. Исполнитель ведь всю работу тянет, а начальники забирают большую часть этих денег практически только за организацию схемы, иной заслуги у них нет. Просто так, без особых усилий с их стороны, им капает, и капает тем больше, чем выше должность. А у Толика в семье горе: с дочкой несчастье случилось. Лифт в подъезде оборвался, и девчонка молодая, девятнадцать лет, покалечилась. Травма позвоночника, перелом бедра, сотрясение мозга ? в общем, на лечение мы средства собирали, кто сколько может. Да при таких зарплатах сколько мы можем? Год прошел, а она все еще парализована. Уже дома, не в больнице лежит. Можно операцию сделать за рубежом, но такую сумму ему не заработать, хоть лопни! Толик весь год вечерами оставался, работал, как вол, почернел весь, высох, а нужную сумму все равно не собрал. Думаю, просил он больший процент, да, видно, без толку, вот и не сдержался. Нервы сдали.
? Мне бы надо с этим Толиком поговорить. Вы знаете, где он живет?
? Да отсюда пешком можно дойти.
Борис вынул ручку и бумагу, подал Валерию.
? Запишите мне адрес, ? схитрил он.
? Только Вы уж ему не говорите, что это я рассказал про него. Вы не думайте, он мужик хороший, честный. Не мог он убить, даже из-за дочери. Он сейчас с городской администрацией судится и с управляющей компанией, это они виноваты, что лифты не заменяли. По совести, они и должны оплатить лечение. Может, и добьется чего, да не скоро, затягивать такие процессы на годы у нас умеют.
Вскоре Борис уже был возле девятиэтажного панельного дома, где жил Толик Кузьмин со своей семьей.
Из полуразвалившихся ступенек крыльца торчит арматура. Рядом с подъездом ? полуоткрытая дверь, ведущая к мусоропроводу. Посветив туда фонариком, Борис увидел на полу вонючую гору неубранного мусора и пару крыс, неохотно шарахнувшихся в угол при появлении человека.
На установленной вскладчину жителями железной двери с кодовым замком Борис набрал стандартную цифру тридцать восемь и беспрепятственно вошел в темный подъезд.
Хорошо, что у него всегда с собой фонарик ? привычка деревенского участкового. А, тут еще одна дверь! После нее подъезд все же оказался освещенным. В слабом свете двадцатипятиваттной лампочки виден толстый слой серой от пыли побелки и ободранные зеленые стены подъезда.
На лифте-убийце Борис ехать не рискнул, приняв решение подняться пешком. Возле почтовых ящиков валяется рекламная макулатура, брошенная раздраженными жителями прямо на пол. Между этажами встречается выброшенная несознательными гражданами старая мебель, доски. О, а вот и бомж расположился на стареньком диване, обеспокоенно подняв распухшее лицо на проходящего. Пахнет мочой - видимо, вместо туалета он использует мусоропровод.
Вот, наконец, и седьмой этаж. На звонок из-за двери женский голос спросил: «Кто там?»
? Я из милиции. Мне нужен Анатолий Игнатьевич Кузьмин.
После минутного замешательства дверь все же открыли. На пороге стоял худой мужчина лет сорока пяти в старенькой рубашке и трениках. Борис предъявил удостоверение. Втиснувшись в небольшую прихожую, увешанную верхней одеждой и заставленную обувью, Борис огляделся. Квартира была однокомнатной. Обои советских времен. Зеркало на стене. Мужчина смущенно прикрыл дверь в комнату и пояснил: «Там дочка болеет. Проходите на кухню».
На кухне жена суетливо протирала обеденный стол. В мойке ? немытая посуда.
? Мы только что закончили ужинать. Может, и вас покормить?
? Нет, спасибо.
? Тогда чаю.
? От чаю не откажусь.
Женщина налила чай в чашки, поставила на стол вазочку с конфетами «Ромашка» и ушла в комнату.
Мужчины сели за стол.
? Я, собственно, к Вам по поводу смерти Глеба Куприянова, ? начал Борис.
? Почему именно ко мне?
? Как стало известно в ходе следствия, у вас с ним были общие дела.
? Что Вы имеете в виду?
? Исследовательские и опытно-конструкторские работы, за которые вы получали наличные деньги.
? Я не мог отказаться от дополнительных денег. ? Мрачно произнес Анатолий. ?У меня дочь очень больна. Ей операция нужна.
? Но денег все равно не хватало?
? Такую сумму честным трудом не заработать!
? И поэтому Вы решились на убийство?
? Да Вы что! Считаете, что я способен убить человека? ? растерялся хозяин.
? Я ничего не считаю. Я сопоставляю факты. Множество людей видело, как Вы о чем-то спорили с Глебом Куприяновым, а потом бросились на него с кулаками.
? Я случайно услышал обрывок разговора, и понял так, что Глеб уговорил директора перечислить деньги авансом. И я попросил его увеличить мой процент.
? И что он Вам ответил?
? Сказал, что я неправ, что деньги, как обычно, будут в сентябре. А насчет процента ответил, что от него ничего не зависит, что большую часть денег получают те, кто подписывает документы, что они тоже увеличили свой процент, и спорить с ними он не будет. И если он увеличит еще и мой процент, ему самому ничего не останется. Но если бы не мои знания, не мой опыт, не мой талант, наконец, за их поганые подписи никто бы не дал и ломаного гроша!
? Мне понятна Ваша обида.
? Еще бы! Они всего лишь управленцы, а ведут себя так, словно им принадлежит дорогое оборудование, полученное институтом еще в советское время. Тогда на науку государство денег не жалело, и на медицину тоже. Сложные операции выполнялись бесплатно. А сейчас кто не вор, тот не может оплачивать лечение своих близких!
? Так за что Вы набросились на Глеба с кулаками?
? У меня возникло такое ощущение, что они там за моей спиной делят деньги, как хотят, а мне просто кидают, сколько не жалко. Это непорядочно, и я не смог сдержаться. Никто не хочет понять мою ситуацию! Я пробовал даже просить кредит у своего института, но директор сказал, что я еще не расплатился по предыдущему, ? Анатолий говорил с болью и обидой, было заметно, как он разнервничался.
? И Вы подумали, что единственный выход ? отобрать деньги у Глеба силой?
? Нет!
? Вы решили последить за ним. Девятнадцатого августа после работы он отправился домой общественным транспортом, потому что его машина находилась в ремонте, а Вы незаметно проследовали за ним…
? Да нет же! Все было совсем не так! ? горячо возразил Анатолий. ?Мне незачем было убивать Глеба! Один мой друг полтора месяца назад одолжил мне свой компьютер, и я каждый вечер теперь сижу в Интернете, пытаясь собрать необходимую сумму. Я рассказал людям историю моей дочери, поместил ее фотографии, попросил помочь, кто чем может. Откликнулись многие, принявшие близко к сердцу нашу ситуацию. Я открыл специальный счет для пожертвований неравнодушных. Сейчас необходимая сумма почти что уже собрана. Девятнадцатого августа после работы я сразу отправился домой и весь вечер просидел в Интернете на форуме сайта «Милосердие». Это можно проверить.
? Запишите мне адрес сайта, пожалуйста, ? Борис протянул Анатолию ручку и бумагу. Получив желанный образец почерка, он продолжил: ? За компьютером могли сидеть Ваша жена или друг…
? Так спросите их, они вам скажут! Пойдемте, у меня компьютер все время включен, я вам все покажу!
Борис вслед за хозяином вошел в комнату.
У окна на узкой кровати лежала молодая девушка. Маленькое личико ее было чрезвычайно бледным, большие грустные глаза смотрели устало и обреченно. Прозрачные тонкие руки безжизненно лежали поверх одеяла. Напротив кровати, так, чтобы девушке было удобно смотреть, стоял включенный телевизор. Поодаль на стуле сидела мать и кормила больную с ложки.
У Бориса от сострадания сжалось сердце. Он смущенно поздоровался и вместе с Анатолием наклонился ко включенному компьютеру, притиснутому почти к самой двери. Тот показал ему свою переписку на сайте, сочувственные и ободряющие письма людей.
? И еще, ? сказал Анатолий, ? наше дело рассматривается в суде, и адвокат говорит, что закон на нашей стороне, надо только набраться терпения. Так что скоро дочке сделают операцию, и она обязательно поправится, ? он ободряюще взглянул на больную девушку, и она слабо улыбнулась в ответ.
Глава 38
Итак, Анатолий невиновен. Зачем ему идти на такой риск, если сумма, необходимая на операцию дочери, уже почти собрана. И кто поможет девочке, если отца посадят в тюрьму?
Кто же тогда? Кто еще мог знать о том, что именно девятнадцатого августа у Глеба будет крупная сумма денег? Только кто-то из сотрудников. Кто-то из начальствующих участников схемы? Зачем им это, и так большая часть суммы попадала в их руки. Если у людей есть способ безнаказанно доить бюджет, зачем им идти на убийство ради денег? Скорее всего, убил кто-то, кто такую сумму никогда и в руках не держал.
А, может быть, ограбление – не основной мотив преступления? Если некто намеревался убить Глеба и следил за ним, он случайно мог узнать о деньгах, и взял их попутно, и к тому же, чтобы запутать следствие. Кроме того, до сих пор ничего не известно о том, кто написал это странное письмо, попавшее в руки Глеба. Ни у кого из опрошенных почерк даже визуально не совпадал с почерком автора записки.
Борис чувствовал, что завяз в мелочах и не видит главного. Как ни крути, надо продолжать опрашивать людей. Кто там следующий на очереди? Да, он так и не поговорил с другом Глеба, Леонидом Шабалиным.
Беседа с ним ничего не дала в развитие версии об ограблении. Однако Леонид рассказал историю, заинтересовавшую Бориса.
В начале августа коллектив отмечал шестидесятилетний юбилей одного из сотрудников. Праздник проходил в ресторане «Загулявший рыбак». Приглашены были все сотрудники отдела, родственники юбиляра и вышестоящее начальство.
У этого ресторана большой вместительный зал, но в случае проведения корпоративных мероприятий по желанию клиентов они отделялись от прочих посетителей переносными легкими декоративными перегородками, выполненными в виде морских волн. В то же время часть зала, отведенная для танцев, стойка бара и музыканты были видны всем. На стене за барной стойкой мозаикой выложена рыбацкая шхуна, уносимая штормом в море. Колонны, поддерживающие потолок, выполнены из декоративного камня, на полу ? мраморная плитка цвета морской волны. Натяжной потолок – ночное небо, усыпанное яркими звездами-спотами. Дубовые, под старину, столы и стулья. В меню широко представлены блюда из рыбы и морепродуктов, но можно заказать и мясо.
И по оформлению, и по уровню обслуживания ресторанчик был весьма достойным и одновременно славился умеренными ценами, поэтому его и выбрали для проведения мероприятия. Как водится, празднование юбилея проводилось по сценарию. Заготовленные речи произносились одна за другой по убыванию ранга поздравителя с перерывами для испробования разнообразных блюд и закусок. Речи были проникновенными и хвалебными, и юбиляр все больше розовел от смущения. Тостующий, как принято, пил свой бокал до дна, поддерживаемый ободряющими возгласами и аплодисментами. Оживление гостей постепенно возрастало. Все чаще за столом были слышны громкие шутки и рассказы о различных курьезных случаях, произошедших за долгие годы работы юбиляра в этом коллективе. Между тостами кто-то ел, а кто-то присоединялся к танцующим. Жена юбиляра приветливо улыбалась всем и обеспокоенно посматривала, хватит ли еды и выпивки на всех желающих. Сын снимал происходящее на видеокамеру.
Когда очередь поздравить юбиляра дошла до Глеба Куприянова, он поднялся и, произнеся несколько фраз, вдруг сбился, побледнел, замолчал на несколько секунд, растерянно глядя на танцующих в отдалении людей. Проследив за его взглядом, Леонид понял, что Глеб неожиданно увидел среди них свою дочь с немолодым мужчиной. Справившись с внезапным волнением, Глеб достойно закончил приготовленную речь, залпом опрокинул свой бокал, сел на место и помрачнел, словно отключившись от происходящего.
Надо сказать, что Леонид не видел дочку Глеба года два, и был поражен, как она повзрослела и похорошела. В вечернем открытом платье, на высоких каблучках, Алена не только кокетливо улыбалась своему партнеру, но и недвусмысленно прижималась к нему, обвивала красивыми руками его монументальную шею, играя волнистыми волосами. Иногда их губы сливались в поцелуе. В зале возле стойки стоял полумрак, и только блики от вращающегося стеклянного шара скользили по лицам танцующих пар, как хлопья снега. Очевидно, влюбленные были уверены, что никто здесь не знает их: ресторанчик находился на окраине города.
В партнере Алены Леонид узнал Павла Петровича, преподавателя ВУЗа, в котором работала его жена. Супруга не раз рассказывала Леониду о пристрастии преподавателя к молоденьким студенткам, о котором по учебному заведению ходили легенды. Леонид понял, что поведение дочери задело больное самолюбие Глеба. Зная его много лет, Леонид неоднократно замечал, как много значит для Глеба его статус в глазах окружающих. Чрезвычайно консервативный в вопросах женской нравственности, он был возмущен раскованным поведением дочери, считал попранными свои отцовские права. Наверняка ему мерещилось, что весь коллектив потешается над его бедой, хотя на самом деле Аленку узнал только Леонид.
В мрачных раздумьях Глеб опрокидывал одну стопку за другой, потом, решившись, направился к танцующим. Леонид незаметно двинулся за ним. Алена и Павел Петрович уже сидели за своим столиком. Остановившись у барной стойки и опершись на нее, Глеб окинул взглядом зал. Наконец, он нашел тех, кого искал и решительно подошел к Павлу Петровичу. На лице девушки при виде разъяренного отца отразился ужас. Схватив за грудки преподавателя, Глеб с ненавистью произнес:
? Оставь мою дочь в покое, негодяй! Еще раз приблизишься ? убью!
Растерянный Павел Петрович побледнел и, заикаясь, пробормотал:
? В чем дело? Что Вам надо? Я вас не понимаю!
? Папа, прекрати! Ты ведешь себя неприлично! Это мой дипломный руководитель!
? Руководитель? Рукоблудник он, а не руководитель! Да я тебя в тюрьму засажу за развращение! Я ректору все расскажу!
? Ваша дочь уже вполне взрослая особа, и она сама вправе решать…
? Ты что, не понял меня? Ты у меня с работы вылетишь с треском! Я добьюсь этого, клянусь!
Отдыхающие в ресторане люди глазели на эту сцену, ожидая драки. Леонид схватил Глеба за плечи: «Тихо, Глеб, успокойся. На нас все смотрят! Ты же не хочешь публичного скандала?»
Леониду удалось урезонить друга и вывести его в курилку. Глеб постепенно приходил в себя. Когда мужчины вернулись в зал, ни Аленки, ни Павла Петровича уже не было.
Глава 39
К несчастью, не все дети появляются желанными на свет, не всех заботливо растят и оберегают любящие родители. А беззащитному существу непременно нужны любовь и ласка.
Жизнь была не слишком благосклонна к маленькому Юрику. В младенчестве он стал причиной развода родителей. Осознанных воспоминаний о том периоде не осталось, но раздор между близкими людьми не может не отражаться на психике ребенка, даже если он совсем мал.
Одно из самых ранних воспоминаний – дальняя дорога на чем-то тряском, так что мальчика вытошнило, затем большой чужой темный дом, какая-то старая ворчливая бабка, громкие голоса взрослых, огромная высокая кровать, с которой слезть самостоятельно ребенок не мог.
Потом мама куда-то исчезла, а страшная бабка кормила его противной манной кашей.
Прошло время, мать не появлялась, ребенок привык к бабушке, которая оказалось совсем не злой, а только очень ворчливой. Она часто разговаривала сама с собой, уходила из дома надолго, закрывая большую тяжелую дверь, и Юрику было и страшно, и скучно, и одиноко. Наревевшись, он засыпал. С бабушкой они подружились. Она поила его теплым парным молоком, давала булку с вареньем или медом, и даже иногда покупала печенье и пряники. Бабушка знала много детских песенок и припевок, стишков и считалочек. Когда Юрик немного подрос, он полюбил те редкие минуты, когда бабушка водила его на посиделки – на лавке возле магазина собирались пожилые деревенские женщины, обсуждали новости. С малышом многие из них заговаривали, улыбались приветливо, иногда угощали вкусными карамельками.
У бабушки всегда были какие-то важные, неотложные дела. На велосипеде она ездила развозить почту и закрывала внука на это время дома одного. Когда она работала на огороде, Юрик всегда играл рядом, только бабушка строго-настрого запрещала ему ходить по грядкам. А еще у нее была корова, и Юрик часто наблюдал, как бабушка доит ее. Корова была большая и рогатая, но глаза у нее были добрые. Летом надо было накосить для коровы сена, и Юрик ходил с бабушкой на луга. Еще они собирали в лесу грибы и ягоды. Иногда приезжала тетя-мама, она привозила игрушки и одежду, и почему-то плакала, обнимая Юрика на прощание.
Когда Юрику исполнилось пять лет, мама приехала радостная и объявила им с бабушкой, что долго хлопотала, и выхлопотала Юрику место в детском саду. Юрик никак не мог представить себе, как может мама хлопотать, ведь крыльев у нее не было! А детский сад представлялся ему точной копией их с бабушкой сада, только маленьким, игрушечным садиком.
–Хочешь ходить в детский сад? – спросила мама, улыбаясь.
Текст взят с http://www.lit-bit.narod.ru/
