127.Израильский суд.

В сопровождении двух автомобилей милиции с мигалками, мы долго и медленно петляли по улицам сонного города Краснодар. Когда наконец-то мы выбрались на широкую трассу, то кортеж автомобилей быстро набрал скорость и за стеклом иномарки замелькали заснеженные поля Краснодарского края, с редкими полосами облезлых деревьев, потерявших свою листву, задолго, до моего приезда в командировку на Северный Кавказ. Жалко, что сейчас не весна.

- Ты чего так долго молчишь? - поинтересовался Синельников Виктор. - Наверно о своей семье думаешь?

- Тебе прорицателем быть. - польстил я, Синельникову Виктору. - О чем можно думать в командировке?

- Ну, хотя бы о предстоящем суде в Государстве Израиль. - неожиданно, повернул тему Синельников Виктор. - Говорят, что в Государстве Израиль внешняя и внутренняя разведка хлестче советского КГБ. Всюду суют свой нос. Наверно сведения в суд передали о твоем происшествии в морском торговом порту города Новороссийск, а также о попытке покушения на тебя в городе Краснодар. Теперь тебя затаскаю по судам Израиля, как виновника и свидетеля.

- Я не совершал никакого преступления во время командировки в Россию. - грустно, ответил я. - Так что нечего мне бояться. Могут лишь пригласить на беседу, по этому случаю со мной во время командировки в Россию. Да и то, если кто-то из израильской разведки смотрел российское или американское телевидение про случай захвата русской мафии в морском торговом порту города Новороссийск. Что же касается израильского суда, то ему никакого дела до меня нет. Я сталкивался дважды с израильским судом и все два раза выиграл. Поэтому не боюсь израильского суда.

Один раз я подавал в суд на своих соседей, которые отказались ремонтировать общую крышу дома. Я живу под крышей четырех этажного дома. Все соседи живут подо мной. У меня квартиру затопило после тропического дождя, а соседи отказались участвовать в дорогом ремонте крыши. В то время как на моей крыше стоят солнечные бойлеры горячей воды всех соседей и телевизионные антенны тоже над моей головой стоят. Я легко выиграл первый суд.

Второй раз подавали на меня в суд. За то, что я как будто бы ограбил пивной бар. Я ничего не грабил. Просто шел мимо ограбленного бара. Однако суд надо мной проходил больше двух лет. Мне грозил срок, семь-восемь лет, за несовершенное мной преступление. На суд были представлены многочисленные улики и свидетели. Яко бы в совершенном мной преступлении. Но мое последнее слово перечеркнуло двухлетнюю работу следствия против меня. Я выиграл суд и меня тут же освободили из зала суда. Хотя меня вообще не заключали под арест на время следствия.

- Как интересно! - удивленно, воскликнул Синельников Виктор. - Ты мог бы нам подробно рассказать, про этот судебный процесс. Нам долго ехать до международного аэропорта «Минеральные Воды», а время надо как-то коротать.

- Ничего интересного в израильском суде нет. - уклончиво, ответил я. - Не суд, а показательный балаган.

- Тем более нам интересно послушать. - вступил в разговор Худяков Борис. - Пожалуйста! Расскажи, как было дело у тебя на процессе израильского суда. Ведь мы фактически ничего не знаем про вашу жизнь в Государстве Израиль.

- Сейчас каждое слово больших денег стоит. - шутя, сказал я. - Вам дорого обойдется мой рассказ в пути.

- Мы золотом заплатим за твой рассказ . - пошутил Синельников Виктор. - Мы готовы с тобой сполна рассчитаться жизнью, смертью и золотом, что имеет, почти, равную цену.

- Ну, ладно, расскажу. - согласился я. - Все равно скучно ехать молча, а спать в дороге совсем не хочется.

Государство Израиль сильно отличается от Советского Союза, в котором мы родились и выросли. Я совсем не знаю, как вам рассказать о различии между такими государствами. Надо прожить десятки лет в Государстве Израиль, чтобы понять различия между государствами и народами двух совершенно разных стран, которые населены не только народами с различными вероисповеданиями, но также совершенно иными взглядами на нашу обычную жизнь. Я прожил в Государстве Израиль больше семи лет, но до сих пор никак не могу привыкнуть к местным порядкам и вкусам. Например, в Советском Союзе в автобус входили через заднюю дверь, а в Государстве Израиль посадка в автобус идет через переднюю дверь. Если в Советском Союзе в автобус входили старики, инвалиды, маленькие дети или беременные женщины, то все уступали им свое место в автобусе. В Государстве Израиль часто можно увидеть, как старый человек с костылями стоит в проходе автобуса, а рядом сидит молодой человек и не уступит старику свое место. Даже стоящая беременная женщина в проходе автобуса обычное дело в Государстве Израиль. Хотя рядом со стоящей беременной женщиной могут сидеть девицы и парни по возрасту, как дети у беременной женщины.

Я не буду говорить о нравах и вкусах местных жителей в Государстве Израиль, так как вам все равно не понять того, что вы никогда не видели и не пережили в совершенно противоположном понятии обычной повседневной жизни людей. Одно лишь могу сказать, что в Государстве Израиль надо, прежде всего, выжить, чтобы после научиться жить. Если новый репатриант(олим хадашим) не устроил с первых дней свою жизнь в Государстве Израиль, то в скором времени такой новый репатриант может очутиться в среде бомжей или утопленников в Средиземном море. Сложнее всего в Государстве Израиль найти себе хорошую работу, от которой зависит благополучие нового репатрианта. Вся жизнь в Государстве Израиль поставлена на деньги. Здесь продают и покупают все, что не движется или движется. Можно купить бизнес, жилье, транспорт и даже власть. Если конечно у тебя имеются огромные деньги. Ну, а если у тебя нет денег, то ты продаешь себя на бирже труда, чтобы выжить за прожиточный минимум.

Так было со мной семь лет жизни в Государстве Израиль. Я постоянно продавал себя на бирже труда местным работодателям. Часто стоял в очередях лешкат авода акадимаим(государственное бюро трудоустройства с высшим образованием) или коахадам(частное бюро трудоустройства). Рад был любой работе, которую предлагали мне в государственном или в частном бюро трудоустройства. За мизерную плату вкалывал по двенадцать часов в сутки. Иногда бывало так, что я самостоятельно находил себе работу в какой-нибудь маленькой мастерской, в которой хозяин обещал хороший заработок и не тяжелую работу. Конечно, хозяин обещал хороший заработок и легкую работу. Но как говориться, что даже в мышеловке сыр не бывает дешевым. За сыр надо платить свободой. Зачастую у нового хозяина оказывался тяжелый физический труд за малую оплату. Однако деваться было некуда. Мог обратно остаться без работы и без куска хлеба к столу. Поэтому оставался работать добровольно принудительно. Пока хватало терпения испытывать постоянное издевательство хозяина над собой рядом с тяжелой многочасовой работой.

Такое со мной случалось довольно часто. Чаще я сам уходил от такого хозяина. Не ждал, пока мне скажут «ле ха байта»(иди домой). То же самое, что по-русски «Пошел вон!». Так в Государстве Израиль увольняют с работы. Но самое подлое даже не в этом, что тебя выгонят с работы как не нужную собаку. Подлее то, что ты не можешь ответить бывшему хозяину словом и кулаком. За мат по-русски ты можешь остаться без своего последнего заработка. За мордобитие тебя могут посадить в тюрьму и одновременно оштрафовать в пользу пострадавшего хозяина, который может объявить в суде такой моральный штраф в деньгах, что так придется вкалывать бесплатно на этого хозяина всю свою или его оставшуюся жизнь. Смотря на то, кто из двоих раньше загнется. Так в Израиле тварится полное беззаконие.

Оставшись в очередной раз без работы, я не нашел себе работу ни в государственном и ни в частном бюро трудоустройства. 12 ноября 1996 года я пошел в поисках работы на «Северную промышленную зону», которая находится в городе Ашдод в шести километрах от моего дома. Из-за экономии денег я вообще ни езжу на общественном транспорте по городу и пригороду. Всюду хожу лишь пешком. Прогулка полезна одновременно моему карману и здоровью. При входе в «Северную промышленную зону» с левой стороны от дороги построили новое четырехэтажное здание, в котором разместились различные офисы и мастерские. Я решил попытать свою удачу в поисках работы в этом новом здании со странным названием «KIA». Наверно по одноименному названию фирмы корейского завода по выпуску легковых автомобилей, которые решили продавать в одном из салонов выставки на первом этаже в новом здании. Заглядывая во все подряд помещения с вывесками мастерских, я наткнулся на вывеску с русским названием столярной мастерской «Алекс-плюс». Я тут же открыл дверь столярной мастерской. Сразу очутился, в огромном помещении. Зал столярки, как современный спортивный зал новой русской школы. С элементами советского института по спортивной гимнастике. С той лишь разницей, что вместо спортивных снарядов в этом огромном зале находились станки по обработке материалов из древесины и последующем изготовлении различной мебели для нужд населения.

- Мы вас внимательно слушаем? - обратились ко мне двое парней, один высокий и худой, а другой толстый.

- Я ищу себе работу. - сразу, выпалил я. - Живу в Израиле три года. Здесь постоянно работаю столяром.

- Нам нужны столяры. Мы недавно открыли мастерскую. - сказал толстяк. - Меня зовут Александр Семенов.

- Меня зовут Александр Фридман. - протягивая руку, назвал себя высокий парень. - Мы вас берем к себе работать.

- Приятно познакомиться! - крепко, пожимая руки, Александрам, сказал я. - Меня зовут Александр Черевков.

- Как бы нам не пришлось поменять название своей столярной мастерской. - удивленно, сказал Александр Семенов. - Трио Александров само сабой напрашивается на новое название нашей столярной мастерской.

- Может быть, так и случиться. - одобрительно, поддержал я, идею Александра Семенова. - Поработаем, посмотрим. Однако втроем нам будет очень сложно освоить такой огромный парк станков и оборудования.

- Почему, это втроем?! - удивленно, спросил вошедший парень среднего роста. - Меня вы забыли что ли?

- Знакомься! Сергей из Питера. - сказал мне, Александр Фридман. - Он сторож и рабочий в одном лице.

- Все услуги сразу всего за одну зарплату. - смеясь, сказал Сергей, протягивая мне свою мозолистую руку.

- Но! За то за какую зарплату! - удивленно, сказал Александр Семенов. - Другие могут ему позавидовать.

- Думаю, что к таким рабочим относиться не буду. - шутя, сказал я. - Надеюсь, что моя зарплата достойной.

- Все, сэр, зависит лично от вас. - ответил мне, Александр Фридман. - Какая работа, такой заработок ваш.

- Вы, наверно, взяли кредиты на приобретение большого станочного парка? - сказал я, обоим хозяевам, показывая на станки. - Такой большой станочный парк надо обрабатывать большой работой. Я знаю по своему бизнесу в Республике Таджикистан. Если у вас не будет постоянных, больших заказов, то вы вскоре станете полными банкротами.

- Мы тоже прекрасно знаем свой бизнес. - сказал Александр Семенов. - У нас, поэтому имеется собственный агент художник-дизайнер по мебели, который ездит по всему Государству Израиль, предлагает наши столярные работы.

- Между прочим, я тоже художник-дизайнер по мебели. - сказал я. - Могу пригодиться вам в таком качестве.

- Обязательно учтем при совместной работе. - сказал Александр Семенов. - Сегодня начинаем работать.

В первый же день нашего знакомства я словно предсказал будущее банкротство столярной мастерской «Алекс-плюс». Мы все четверо работали на износ, чтобы удержать на плаву столярную мастерскую. Весь световой день крутились мы, как белки в колесе не только за работой в столярной мастерской, но также над эскизами в разработке новой современной мебели. Художник-дизайнер мотался на автомобиле по Государству Израиль с эскизами мебели. Но кредиторы и арендаторы были безжалостны к нашим стараниям. В декабре того же года, всего через месяц моего поступления на работу в столярную мастерскую «Алекс-плюс», в мастерской стало мало заказов. Оба Александра предложили мне искать новую работу. Так как нечем оплачивать высокие проценты арендной платы и банковских кредитов. Банковские счета фирмы «Алекс-плюс» обещали арестовать, это грозило полным банкротством.

Я ни стал испытывать судьбу в поисках работы. Решил обратиться в государственное бюро по трудоустройству с высшим образованием «Лишкат авода академаим.» У меня был один шанс, окончить государственные курсы «Компьютерной графики», чтобы иметь возможность после курсов найти постоянную работу. По моим двум дипломам высшего образования мне не могли предложить работу, так как у меня пока не было должного знания языка иврит. В «Лишкат авода акадимаим.» мне сказали, что экзамены на курсы по компьютерной графике будут в первом полугодии 1997 года. К этому времени я должен принести справку об увольнении с последнего места работы. А также «Тлуш маскорет»(сведения о зарплате) за последние шесть месяцев, чтобы мне могли оформить временное денежное пособие по безработице, до поступления на курсы по компьютерной графике от «Лишкат авода академаим».

Я тут же позвонил в столярную мастерскую «Алекс-плюс». Александр Фридман сказал, что справку об увольнении с места работы и тлуш маскорет мне могут выдать лишь через месяц. Однако мне нужно будет заранее позвонить им, чтобы зря не ходить пешком в северную промышленную зону. Ведь путь не близкий, целых шесть километров, к тому же возраст у меня не тот, чтобы ходить из-за бумажки в такой дальний путь. Все документы получу во время. Не желая зря терять времени, я в этот же день поступил на временную работу в столярную мастерскую по изготовлению мебели для синагоги. В столярной мастерской по изготовлению мебели для синагоги я работал и раньше. Но из-за того, что хозяин столярной мастерской большой жмот и не хочет увеличивать мне зарплату, то я соглашался работать у него лишь на временных работах, от которых выигрывал я и хозяин, который за временные «черные работы» не платил государству налоги. В данном случае мы рисковали оба. Я мог остаться без зарплаты, а хозяина могли оштрафовать. На таких временных «черных работах» есть риск проиграть, а также имеется шанс выиграть.

Ровно через месяц, как договорились, я позвонил в столярную мастерскую «Алекс-плюс». Александр Фридман сказал мне, что я могу взять справку об увольнении с места работы и тлуш маскорет(сведения по зарплате) в любое время дня. Если даже не будет в столярной мастерской руководителей, то там будет Сергей из Питера, который пока продолжает жить в столярной мастерской и сторожит имущество. Так что в любое время можно мне туда прийти. В столярной мастерской «Мардыхай», по изготовлению мебели для синагоги, где я работал по-черному, в это время было много заказов. Мы работали подолгу до позднего вечера. Пойти в «Северную промышленную зону» в столярную мастерскую «Алекс-плюс» было некогда и ночью опасно. В промышленной зоне постоянно по ночам болтались люди без определенного места жительства и с неопределенными взглядами на жизнь. Такие, как Сергей из Питера.

28-го марта 1997 года в пятницу столярная мастерская по изготовлению мебели для синагоги работала до часа дня. Перед шабатом (субботой) всегда короткий рабочий день. Так как в субботу по еврейской религии категорически запрещено работать всем в Государстве Израиль. Суббота в Государстве Израиль начинается в пятницу перед заходом солнца. К этому времени прекращается всякая работа в Государстве Израиль. Земля Обетованная отдыхает. Вот поэтому, в этот день, я воспользовался свободным временем после работы. Решил во второй половине дня сходить в столярную мастерскую «Алекс-плюс», за своим тлуш маскоретом и справкой по увольнению с работы. Другого времени у меня могло не быть, а сроки оформления документов на курсы компьютерной графики и на получение пособия по безработице подходили к концу. Я мог остаться без пособия по безработице и без обучения на курсах. В это время моя жена не имела постоянной работы. Моей зарплаты на работе по-черному не хватало, чтобы содержать свою семью. Старший сын Артур после службы в израильской армии жил отдельно от нас в другом городе. Второй сын Эдуард служил в израильской армии и фактически находился на нашем обеспечении. Так как чаще был дома, чем на службе в израильской армии. Такая служба солдат в Государстве Израиль. К тому же у нас была дочь Виктория, которая училась в средней школе и постоянно требовала внимания к себе. Поэтому надо было крутиться. В тяжелые дни моей семьи после работы в столярной мастерской, я шел искать другие места работы. Мог работать в любом месте. Подрабатывал грузчиком в мебельных магазинах. Помогал людям, купившим новую мебель, перевозить мебель домой. Там собирал мебель вместе с грузчиками из мебельных магазинов. Чаще всего ходил подрабатывать в одни и те же мебельные магазины, где меня знали с первых дней приезда на постоянное место жительства в город Ашдод. Например, таким местом подработки был магазин «Комфорт», который находился в шук-бет(рынок).

В этот день 28-го марта 1997 года, прежде чем отправиться в «Северную промышленную зону» в столярную мастерскую «Алекс-плюс», я решил сходить подработать в мебельном магазине «Ком¬форт», который был в десяти минутах ходьбы от моего дома. Впереди было несколько часов до захода солнца к началу шабата(субботы). За это время я рассчитывал выполнить все свои мероприятия, намеченные на день, и к шабату(субботе) вернуться домой.

Как всегда, выходя на подработку в мебельный магазин, я взял с собой отвертку-наборную, плоскогубцы и рабочие перчатки, чтобы во время переноски мебели не портить себе руки от тяжести. Положил весь свой инструмент в целлофановый пакет. Пожалуй, что больше пока мне ничего не нужно в работе по установки мебели. Если захочется пить или перекусить, то все это можно купить в магазинах на базаре за низкую цену, нежели в дорогом супермаркете.

Меньше чем через десять минут я был в полуподвальном мебельном магазине «Комфорт», завмагами в котором были Игорь и Эдуард, мужчины средних лет. Водителем и грузчиком грузового автомобиля был Леонид, с которым я часто занимался перевозкой и установкой мебели в быстро растущих кварталах города Ашдод. За несколько лет, город Ашдод, вырос почти в два раза. Поэтому мебель в городе Ашдод покупали хорошо. Каждый день новоселье.

Когда я пришел в мебельный магазин, то продавщицы сказали, что мужчины уехали работать всего пару минут назад. Вернуться обратно в магазин на исходе дня, то есть перед самым шабатом. Так что сегодня с работой у меня ничего не выйдет. Мне все равно надо было с ними встретиться, чтобы договориться насчет работы на время автолы, когда буду получать пособие по безработице. У меня будет много свободного времени на подработки по-черному.

Я посмотрел на часы. Было всего два часа дня. Свободного времени вполне достаточно. За это время можно сходить в «Северную промышленную зону». В столярную мастерскую «Алекс-плюс» по своим делам. Затем перед началом шабата (субботы) вернуться обратно в мебельный магазин «Комфорт», чтобы с завмагами договориться насчет подработки на время свой автолы (пособие по безработице), которая будет у меня длиться больше семи месяцев. Несмотря на то, что был конец марта месяца, а до начала лета было еще далеко. Солнце в этот день так сильно жарило, что идти шесть километров до «Северной промышленной зоны» без напитков опасно. Можно было просто сгореть от жары и от недостатка влаги в организме. Поэтому я купил десяток банок пива в дорогу и медленно двинулся в путь. Стараясь пройти дворами до «шук-каньен», завод железобетонных шпал. Дальше мимо речки с отходами через заброшенный парк выйти на трассу, таким образом сократить дорогу к «Северной промышленной зоне».

Когда я пришел в намеченный пункт, то в столярной мастерской «Алекс-плюс» никого не оказалось. На двери снаружи висячий замок. Видимо Сергей куда-то вышел на время. Придется мне подождать, чтобы дважды не ходить за своими бумагами. Вполне возможно, что в дальнейшем я буду сильно занять подработками по-черному и учебой на курсах компьютерной графики. Тогда мне будет некогда ходить, к тому же эти бумаги мне вовсе не будут нужны. Ждать Сергея в огромном пустом здании было опасно. Меня могли уличить в попытке ограбления офисов или мастерских. К тому же сюда могли проникнуть настоящие грабители, которые ни станут разбираться, кто я такой и по какой причине я нахожусь в нерабочее время в этом огромном здании напичканном разными ценностями. Поэтому грабители могут меня просто убить, как лишнего свидетеля по их криминальным делишкам в промышленной зоне. Я вышел на угол огромного промышленно-административного здания так, чтобы мне было видно все входы и выходы в этом огромном комплексе. Стараясь не скучать, я потихоньку стал пить баночное пиво, которое сократилось на три банки за время моего путешествия от рынка шука-бет до «Северной промышленной зоны». Конечно, пить пиво в одиночку без закуски было скучно, но впустую ждать прихода Сергея тоже было невыносимо. Так что я пристрастился к холодному баночному пиву. Через час ожидания в моем целлофановом пакете осталось всего две банки пива.

Солнце неутолимо направило свой путь в сторону Средиземного моря. Я мог опоздать к закрытию мебельного магазина «Комфорт» на территории шук-бета. Поэтому я решил идти обратно тем же путем, что-бы успеть к закрытию магазина. Так и не дождавшись прихода Сергея, который видимо, заночевал у какой-нибудь городской подруги или вообще съехал из столярной мастерской «Алекс-плюс». Сергей был нелегалом-туристом и его в любое время могли выгнать из Государства Израиль или за какие-то грехи в России посадить на неопределенный срок в тюрьму на время следствия. Ведь никто толком не знал, как Сергей появился в Государстве Израиль. Быть может, Сергей скрывался от какой-то ответственности, которая давно числилась за ним в России или даже в самом Государстве Израиль. Когда я почти дошел до шпального завода, то до выхода из пищевой промышленной зоны оставалось всего метров пятьсот, меня так приспичило от десяти банок выпитого пива, что я больше не мог терпеть. Поэтому я завернул за ближайший мусорный кузов и тут же стал облегчать свой мочевой пузырь до предела раздутый от выпитого баночного пива, которое буквально бурлило внутри меня, экстренно спешила выбраться наружу. Мне стоило облегчить себя.

Освободившись от лишней влаги, едва я только застегнул ширинку, как кто-то резко схватил меня за левое плече. Приученный с детства всегда давать первым отпор обидчикам, пытавшимся побить меня, я словно пружина развернулся вокруг своей оси. Не разглядев того, кто был сзади, со всего маху ударил кулаком в жирную морду, которая тут же брызнула кровью вокруг себя и осколками выбитых зубов силой моего кулака, а также кровью разбитого носа. Я хотел было нанести дополнительный удар в жирную морду, которая устояла на ногах от моего удара. Но в этот момент, когда я приготовился нанести следующий удар по жирной роже, то увидел прямо перед своим лицом ствол пистолета. В какое-то мгновение я замедлил со вторым ударом и тут же поднял вверх руки, чтобы не быть простреленным из ствола наведенного на меня пистолета, который застыл прямо на моем лице. Рисковал быть убитым из пистолета.

Вот только сейчас я разглядел перед собой огромного мужика в полицейской форме охраны промышленной зоны. Охранник был настолько мощный и огромный, килограмм на сто двадцать, так что если бы я его увидел сразу, то едва ли осмелился бить по его жирной роже. Скорее всего, я врезал бы такому сопернику в живот, чтобы лишить его дыхания. У меня в жизни бывали такие случаи. Когда я дрался с жирными парнями, превосходившими меня по весовой категории. Таких бить легче, чем равных себе. У жирных нет пресса и дыхания. От первого же сильного удара в живот толстяки тут же задыхаются. Тогда с ними можно делать, что тебе угодно. Хоть бить морду или вязать за руки и быть по его яйцам со всей силы.

Может быть, я так бы поступил и с этим жирным мужиком, если бы он не был в служебной форме. Бить службу охраны у меня табу. Я уважаю закон. Подымать руку на полицейского в форме, в Государстве Израиль карается законом. Можно получить большой срок заключения в тюрьму. Поэтому я не знал, как поступать дальше. Если бы у полицейского не было оружия, то я просто сбежал бы с места своего неожиданного преступления. Здесь же у самого глаза ствол пистолета и неизвестно чем теперь закончится этот неожиданный случай на территории пищевой промышленной зоны, которая граничит с микрорайоном «Гимель», в котором я живу. Отсюда до дома не больше километра.

Полицейский охранник промышленной зоны был один. Его служебный автомобиль стоит рядом. Охранник вытирает платком свое лицо опухшее от моего удара и что-то бормочет на языке иврит, из которого я знаю лишь набор нескольких слов. Поэтому я постоянно говорю на языке иврит «Ани ло мивин.»(Я не понимаю.), «Ани ло медабер иврит.»(Я не говорю на иврите.). Мы никак не можем разобраться между своими языками о причине моего задержания. Тогда охранник промышленной зоны показал мне свободной рукой на мой целлофановый пакет, который стоял рядом с моими ногами. Я показал охраннику на поднятые руки, что не могу нагнуться до своего целлофанового пакета. Охранник сделал два шага назад. По-прежнему не опуская свой пистолет от моей головы. Свободной рукой охранник показал, что я могу высыпать содержимое из целлофанового пакета себе под ноги и отойти в сторону на два шага.

Медленным движением одной руки я перевернул свой целлофановый пакет и высыпал все себе под ноги. На асфальт дороги посыпались наборная отвертка, плоскогубцы, рабочие перчатки и пара навесов от мебели, которые остались в моем целлофановом пакете еще от последней работы по перевозке и установке мебели. Больше ничего другого в целлофановом пакете не было, что могло бы уличить меня в каком-то криминале. Я отошел в сторону. Охранник посмотрел на то, что я вывалил из целлофанового пакета. Осторожно коснулся носовым платком к своему лицу распухшему от моего удара. Пожевал что-то в своем рту зубами, оставшимися после моего удара в его челюсть. Обратно что-то промямлил на незнакомом мне языке. Вопросительно и жалостно посмотрел на меня. Отчего мне охранника стало жалко до глубины души. Я все равно ничего не понял от его разговора на языке иврит. Стояли мы друг напротив друга, словно два гуманоида прибывших с разных планет или с разных измерений жизни. Пытаемся каким-то образом разобраться в сложившейся ситуации, которая сейчас произошла с нами на планете Земля.

Не найдя общего языка со мной, охранник показал мне пистолетом на правую дверь своего автомобиля. Сам поспешил занять свое место за рулем. По-прежнему стараясь держать меня под прицелом своего пистолета, у которого не был снят предохранитель. Наверно, даже в магазине пистолета не было ни одного патрона. Однако я ни рисковал сбежать от охранника промышленной зоны. Согласен был на волю своей судьбы, которая в таких случаях была всегда ко мне добра и благосклонна. Выручала в самых тяжелых ситуациях происходящих в моей разумной жизни. Когда мы сели в служебный автомобиль, охранник развернул свой служебный автомобиль. Мы поехали в обратном направлении, от моего движения из промышленной зоны в сторону города Ашдод. Я подумал, что мы поедем в северную промышленную зону. Однако, проехали мы на служебном легковом автомобиле всего метров двести и на перекрестке двух улиц пищевой промышленной зоны остановились возле ворот какого-то старого предприятия или охранной площадки новых автомобилей, которые рядами стояли за линией железных ворот. За воротами никого нет. Охранник пищевой промышленной зоны стуком в железные ворота стал звать к себе сторожа данного предприятия. К нам вышел мужчина средних лет, с которым охранник промышленной зоны разговаривал несколько минут на языке иврит. Точнее сказать, охранник промышленной зоны что-то мямлил своими разбитыми челюстями. Сторож лишь кивал головой. Иногда, сторож что-то вставлял на языке иврит в совсем не понятный мне диалог между ними.

- Охранник говорит, что ты обокрал пивной бар в промышленной зоне. - сказал сторож, на русском языке.

- Я никакого бара не знаю и ничего не грабил. - поспешил ответить я. - Я возвращался с работы домой.

Охранник промышленной зоны и сторож несколько минут разговаривали на языке иврит. Затем сторож сказал мне на русском языке, что у меня в целлофановом пакете имеется инструмент, которым я несколько минут назад взламывал пивной бар. Скоро сюда приедет полиция, которая во всем разберется. Так что мне следует хорошо подумать. Заранее сообщить о всех своих подельниках, с которыми ограбил пивной бар всего несколько минут тому назад...

Я больше ничего ни стал говорить охранникам, чтобы после мою речь не использовали против меня в уличении ограбления пивного бара в пищевой промышленной зоне. О существовании пивного бара в пищевой промышленной зоне я действительно ничего не знал. Даже если бы знал, то зачем мне его грабить, когда в пивном баре ничем не наживешься, а грабить пивной бар лишь только из-за пива. Так в этом нет никакой выгоды. Я давно ни в том возрасте, когда люди склонны к легкой наживе. К тому же я ни настолько увлечен пивом, чтобы взламывать пивные бары. В пищевой промышленной зоне было темно, когда наконец-то приехал к нам полицейский джип. Из джипа вышли двое парней, по возрасту как мой старший сын Артур. Полицейские, сторож и охранник промышленной зоны долго что-то говорили на языке иврит. Постоянно поглядывая на меня и куда-то в темноту не освещенной части улицы пищевой промышленной зоны. Я стоял чуть в стороне от полицейских, сторожа и охранника промышленной зоны. У меня в голове были лишь одни мысли, это о том, чтобы побыстрее отправиться домой в свою семью и выспаться.

- Сейчас 19 часов 30 минут израильского времени. 28 марта 1997 года. - угрожающе, сказал на русском языке, один из полицейских. - Тебя задержали за ограбление пивного бара в пищевой промышленной зоне.

- Руки ко мне не протягивать! - громко, сказал я, когда полицейский шагнул ко мне с наручниками. - Обвинение против меня не доказано. Без адвоката вы меня не можете задержать. В противном случае я могу вас покалечить. После на суде смогу доказать, что у меня была самооборона, когда вы незаконно пытались применить против меня силу.

- Мы посмотрим, кто кого покалечит. - возмутился, русскоговорящий полицейский и шагнул в мою сторону.

Я тут же приготовился двинуть в челюсть пацану в форме полиции, который годился мне в сыновья. Но в этот момент, побитый мной охранник, что-то пробурчал на языке иврит. Напористый пацан в форме полицейского немного остыл и отошел в сторону. Вежливо приглашая меня пройти в полицейский джип, чтобы отправиться в городскую полицию, до выяснения всего происходящего в пивном баре в пищевой промышленной зоне. Я согласился с полицией. Добровольно принудительно я сел на заднее сидение полицейского джипа. Мы куда-то поехали по улице промышленной зоны. При тускло освещенной улице пищевой промышленной зоны было совсем не понятно, куда мы сейчас едем. Мне казалось, что мы едем кругами, но только, ни в сторону города Ашдод. Я не знал, что задумали эти полицейские. Поэтому старался быть сдержанным, чтобы своим характером не навредить самому себе в этой ситуации.

Наконец-то полицейский джип остановился и полицейский, который был за рулем, сказал мне на русском языке, что я должен выйти из автомобиля. Я должен показать, как взламывал и грабил пивной бар. Я категорически отказался выходить из полицейского джипа. Сказал полицейским, что ничего не грабил и без адвоката не выйду к бару. Но если они попытаются применить против меня силу, то я вынужден буду дать отпор. Затем подам на них в суд. Если конечно кто-то из них останется живым, после моего сопротивления. Так как я не ручаюсь за последствия драки.

Полицейские поговорили между собой на языке иврит. Оставили меня в полицейском джипе, а сами вышли на тротуар в сторону какого-то небольшого строения возле огромного бетонного ограждения. В темноте было плохо видно маленькое здание, в котором горел слабый свет дежурной лампы. В здании были люди, тени которых иногда прикрывали свет дежурной лампы от движения людей внутри маленького здания. Разговора людей мне не было слышно. Оба полицейских отправились туда, в маленькое здание, в котором горел тусклый свет, а также двигались неизвестные мне беззвучные тени. Пацаны в форме миштары(полиции), оставили меня одного в полицейском джипе. Если бы я был вором, то мне ничего не стоило несколько раз сбежать от стражей порядка. Я не сбежал в первую очередь из-за того, что не совершал никакого преступления, а также по той причине, что я не хотел попасться из-за своего побега как пацан, который бежит из-за трусости, а впоследствии получает надолго срок своего заключения.

Я не смотрел в ту сторону, куда ушли полицейские. Сидел в полицейском джипе и размышлял о том, как мне придется выкручиваться в полицейском участке, если меня отвезут туда, где будут допрашивать, как настоящего преступника, которым себя не считал. Видимо по этой причине мне на ум не шли мысли о своей защите. Как можно защищать то, что ты не совершал и не думаешь делать? Надо подождать, пока время расставит все по своим местам. По-прежнему я сидел в полицейском джипе. Ждал, чем все закончиться. Я не знал, что происходит в небольшом здании. Со временем мне в голову полезли какие-то не понятные мысли, которые толкали меня на безумный поступок. Хотелось просто встать и уйти в темноту, где меня никто не мог найти. У меня с собой не было никаких документов. Никто из людей находящихся, в небольшом здании не знал меня вообще. Однако что-то сдерживало меня. Вполне возможно, что полицейские именно на это рассчитывали, чтобы задержать меня во время побега, как вора бежавшего с места преступления. Поэтому на затянувшееся время нужна была выдержка, чтобы из-за своего необдуманного поступка автоматически не сделаться преступником. После доказывай на суде, что ты не преступник, а просто трус, который бежал от ответственности, которой не имел за несовершенный поступок. В таких случаях никто не поверит. Побег будет рассчитан, как попытка скрыться с места преступления. От наказания за криминальный поступок, которого я фактически не совершал и не думал совершать. Надо набраться терпения и дождаться финала.

Прошло какое-то неопределенное время мучительного ожидания, которое мне показалось целой вечностью, промелькнувшей рядом со мной в сумерках наступающей ночи. Вдруг, откуда-то из темноты к полицейскому джипу подошли двое мужчин одетых в полицейскую форму. Словно дьяволы явились из преисподней. Я не видел, как вообще появились эти полицейские возле небольшого здания с тусклыми тенями людей блуждающими внутри здания. Можно было подумать, что эти полицейские материализовались из ничего в виде местной охраны или караулили меня

- Подпиши бланки о своем задержании. - сказал мне, на русском языке, мужчина повыше ростом, протягивая в мою сторону какие-то бланки неизвестных мне документов. - Нечего тебе тянуть. Все равно ты попался здесь на краже.

- Ничего подписывать не буду. - уверено, отказался я, от подписи неизвестных мне документов. - Вы не имеете никакого права задерживать меня без санкции прокурора и без адвоката. Тем более не имеете право заставлять меня подписывать бланки документов на неизвестном мне языке иврит. Даже не пытайтесь принудить меня к подписи.

- В таком случае, мы отвезем тебя в полицейский участок. - сказал мне, высокий полицейский. - Там ты заговоришь! Ни такие преступники, как ты раскалывались под тяжестью улик во время допроса. Лучше ты сейчас подумай и подпиши документы о своем задержании. Тогда на тебе будет меньше тяжести преступления, которое ты тут совершил.

Я ничего ни стал говорить на вопрос полицейского. Просто отвернулся от него в другую сторону. Полицейские сели в свой джип и поехали в сторону города Ашдод. Здание городской полиции находится не далеко от места моего проживания. Достаточно пересечь улицу Бней Брит. Пройти на другую сторону городского парка, который находится в квадрате четырех улиц. Городской парк граничит с четырьмя городскими районами «Гимель», «Вав», «Бет» и «Далет». Здание городского отделения полиции стоит за парком на границе между двумя районами «Вав» и «Далет». Однако мы не поехали по улице Бней Брит до здания городского отделения полиции. Полицейский джип сделал петлю вокруг нескольких городских районов и повернул в сторону здания городской полиции с противоположной стороны. Видимо полицейские, таким образом, хотели воздействовать на мою психику, чтобы в дальнейшем «расколоть» меня в совершении преступления, которого я фактически не совершал. Вполне возможно, полицейские думали иначе. Поэтому катались кругами по городу, старались воздействовать на мои признания каким-то своим методом.

Как только мы подъехали к зданию городского отделения полиции, то меня тут же проводили на второй этаж. Из четырех полицейских сопровождавших меня до здания городского отделения полиции наверх поднялись лишь трое. Четвертый сразу на первом этаже сдал свое табельное оружие. Неверно, он закончил свою смену и уехал к себе домой. Остальные полицейские разошлись по разным кабинетам. Полицейские оставили меня одного в темном коридоре второго этажа. Не предупредив меня не о чем. Словно я не задерживался ими за преступление, а прибыл в здание городского отделения полиции с какой-то собственной жалобой на своих обидчиков или просто отдохнуть.

Я долго сидел один в темном коридоре. Возле меня, иногда, ходили из кабинета в кабинет люди в гражданской одежде, а также в форме городской полиции. Никто из проходящих мимо меня не обращал на меня никакого внимания. Словно я был человеком-невидимкой, которого можно заметить лишь с помощью какого специального оборудования или прибора с рентгеновскими лучами. В виде приборов ночного видения, типа фотоэлектронных умножителей(ФЭУ), которые я когда-то изготовлял на военном заводе «ФЭУ» в городе Орджоникидзе, столице Северной Осетии.

Вдруг, из одного кабинета вышел мужик в гражданской одежде. По возрасту, он был чуть старше меня. Плотного телосложения. Мужик подошел ко мне и стал орать мне прямо в лицо на языке иврит. Принялся размахивать руками и показывать, что отрежет мне голову. Я ничего не понимал из того, что он орет на языке иврит. Но мужик достал меня своими жестикуляциями перед моим лицом. Я не выдержал от него этого хамства. Показал ему вначале средний палец, как это делают американцы. Желая окончательно подтвердить свое отношение к этому типу, я показал ему к полной убедительности свой кулак с рукой согнутой в локте, как показывают русские мужики своим врагам. Видимо мужик никак не рассчитывал на мой ответный жест в его адрес. Поэтому он вначале судорожно стал глотать открытым ртом воздух и что-то шипеть в мою сторону. Затем мужик развернулся, чтобы вре-зать мне по зубам. Я вовремя уклонился от его удара в сторону. В результате чего мужик изо всех сил врезал своим кулаком в бетонную стену. Тут же взвыл по дикому, от жуткой боли. Стал скакать по полу, словно кузнечик, которому отдавили бе ножки.

- Ма кара?(В чем дело?). - спросил мужчина, выскочив из кабинета напротив. - Еш байя? (Есть проблема?).

- Ани ло едат иврит.(Я не знаю иврит.) - промямлил я, на языке иврит. - Ани ло мивин.( Я не понимаю.)

Мужчина из кабинета посмотрел в сторону мужика, скачущего по коридору и дующего на свою разбитую руку. Затем мужчина из кабинета спросил что-то на языке иврит мужика пострадавшего от собственной глупости. Мужик лишь промямлил, что-то в ответ на языке иврит и тут же пошел в сторону выхода, судорожно размахивая пораненной до крови рукой. Когда пострадавший мужик скрылся в сторону лестничного перехода между этажами, мужчина из кабинета жестом руки пригласил меня пройти в кабинет, из которого он сейчас выскочил на крик пострадавшего мужика.

В кабинете были двое молодых парней в гражданской одежде. Видимо, мужчина, пригласивший меня пройти за ним в кабинет, был начальником этих двоих парней, так как они оба тут же вскочили по струнке смирно. Ни сели на свои места, пока вошедший со мной мужчина не разрешил парням сесть обратно на свои места за длинным столом. Затем мужчина дал какие-то указания своим подчиненным. Пригласил меня сесть на свободный стул, а сам вышел из кабинета. По-видимому, сразу пошел на выход, так как было слышно шаги по ступеням перехода на первый этаж. Парень, который постарше возрастом, тут же задрал свои ноги на стол, как делают ковбои в американских фильмах. Парень помоложе просто расслабился. Оба стали разглядывать меня с двух сторон. Я ни как не реагировал на их подозрительные взгляды. С моей стороны оба парня выглядели глупо и смешно, как неудачная цирковая реприза.

Парень постарше, видимо старался кому-то подражать из американских боевиков. Например, как агент-007 Джемс Бонд, до которого этому парню надо было долго расти, не только по возрасту, но также по обра¬зованию и уму. В данный момент этот парень выглядел обычным пацаном, который лишь пытается про¬явить себя хотя бы позой в виде местного крутого полицейского. Всем остальным, обычный парень из на¬шего города, которому можно уши надрать.

Наконец-то парень старше возрастом опустил на пол уставшие от неудобной позы ноги. Стал что-то гово-рить парню моложе на языке иврит. Я пытался что-то понять с их разговора на языке иврит. Мое слабое знание языка иврит ни позволило мне вникнуть в разговор двоих парней в гражданской оде¬жде. Тем более что видимо они разговаривали в иносказательной форме, чтобы я специально не смог ничего понять из своего слабого знания языка иврит.

После длинного разговора двух парней между собой, парень по моложе, сказал мне на русском языке, что передо мной сидит офицер полиции, по делам грабежей и разбоев. Переводчик назвал его фамилию, кото¬рую я даже не подумал запомнить, так как этот офицер полиции в гражданской одежде не вызвал в себе ко мне никакого интереса. Он мог вообще не быть офицером полиции, а так какой-то прихвостень по уборке комнат в здании полицейской службы.

Однако мы несколько часов, через переводчика, вели с ним беседу на разные темы. Больше всего гово-рили по делу. Я рассказал подробно офицеру полиции о своем сегодняшнем дне до привоза меня в город-ское отделение полиции. Офицер полиции постоянно пытался перевести наш разговор в русло детектив-ного рассказа о моем, яко бы, ограблении пивного бара в пищевой промышленной зоне. С попыткой скрыться от охраны с места преступления.

Я постоянно пытался вдолбить этому офицеру полиции, что ничего не знаю о существовании пив¬ного ба-ра, который яко бы кто-то ограбил. Мне не было никакого дела до того, что происходит вокруг меня в тот момент, когда я после работы в северной промышленной зоне просто возвращался к себе домой, где меня ждет семья. Если я во время не приду к себе домой, то завтра в Государстве Изра¬иль будет крупный бала-ган. Я обязательно обращусь в международный суд по правам граждан, как национальное меньшинство в Государстве Израиль. Так как я по национальности русский, а не еврей, поэтому никому не позволю уни-жать свою нацию на территории Государства Израиль.

Видимо мой протест подействовал на молодого офицера полиции, который тут же стал выглядеть серь-езнее и вновь стал долго о чем-то говорить с переводчиком. Скорее всего, они обсуждали про¬блему рус-ских в Государстве Израиль. Так как довольно часто в их разговоре выскакивали русские слова с названием моей нации. В этот момент оба парня подозрительно поглядывали в мою сторону, словно опасались, что я приму какие-то меры против их нарушения прав человека в Государстве Из¬раиль, а то, просто заступаясь, начну быть этих парней головами о бетонную стену. Как тут покалечил себя о бетонную стену мужик, кото¬рый пытался ударить меня. В результате пострадал сам.

- Предъяви «теудут зеут», удостоверение личности. - наконец, вспомнили в полиции о моих до¬кументах.

- Сегодня никуда за пределы города не выезжал, а поэтому не брал документы с собой. - ехидно, ответил я.

- Как же мы тебя отпустим домой, если мы незнаем кто ты и где живешь? - спросил меня, офицер по¬лиции. - Может быть, ты долго находишься в розыске Интерпола по своим преступлениям со времени советской власти в России?

- Вы забыли, в какое время мы живем. - ответил я, офицеру полиции. - Позвоните по телефону ко мне до-мой. Моя жена сообщит вам все мои данные, из моего «теудат зеута», который вы проверите у себя в уча-стке по компьютеру.

- Возьми телефонную трубку и набери номер своего домашнего телефона. - сказал мне, офицер полиции.

- Ты где это пропал допоздна? - испуганно, в телефонной трубке спросил голос Людмилы, как только я на-брал номер домашнего телефона. - На часах скоро полночь, а ты где-то шляешься по ночам. Я собиралась звонить в полицию.

- Нет никакой необходимости звонить в полицию. - подчеркнуто, сказал я в телефонную трубку. - Тем более что полиция сама хочет дозвониться до тебя. Я забыл дома «теудат зеут». Передаю трубку офицеру поли-ции. Говори с ним на тему моего задержания.

Видимо в это время Людмила была на взводе от переживаний за пропавшего мужа, который всегда был во время дома, а если где-то задерживался, то обязательно сообщал домой о своем месте нахо¬ждения. Поэтому сейчас, когда я передал телефонную трубку офицеру полиции, Людмила еще про¬должала возбуж¬денно отчитывать меня за необдуманный мной поступок, которого я фактически не совершал. Всего лишь забыл взять с собой, свое удостоверение личности, из-за которого пришлось мне звонить домой в середине ночи. Теперь муж перейдет под контроль жены.

Хорошо, что офицер полиции не знал русского языка. Иначе из голоса моей жены в телефонной трубке офицер полиции смог почерпать столько нужной ему информации упреков в мой адрес, что по упрекам мо-ей жены на меня можно было сфабриковать отдельное уголовное дело. По законам Госу¬дарства Изра¬иль за скандал в семье. Могли меня посадить на несколько лет в тюрьму. С конфиска¬цией имущества в пользу моей жены и Государства Израиль.

Вначале офицер полиции слушал незнакомую речь моей жены. Затем повернул телефонную трубку в сторону своего переводчика. Попросил парня перевести многоступенчатую речь моей жены на язык иврит. Переводчик удивленно вытаращил глаза и ничего толком не мог сказать офицеру полиции из того, что слышал в телефонной трубке от голоса моей жены. Возможно рожденный в Государстве Из¬раиль от семьи новых репатриантов из бывшего Советского Союза, переводчик поверхностно знал русский язык от своих родителей или также как моя дочь Виктория, был вывезен из бывшего Совет¬ского Союза в Государство Из-раиль, будучи учеником начальных классов. Так что обычной домаш¬ней, а не литературной речи перево-дчик никак не знал. Просто мямлил что-то в переводе на язык ив¬рит.

Когда, наконец-то, моя жена выдохлась полностью, с накопившейся за день злостью, с запасом своей многоступенчатой речи в мой адрес, офицер полиции попытался поговорить с моей женой на языке иврит. Вскоре диалог моей жены с офицером полиции закончился, так как знание языка иврит моей жены, соот-ветствовал знанию русского языка израильского офицера полиции, который из рус¬ского языка знал лишь один только мат. Однако, не знал, как русским матом пользоваться. Растеряв¬шийся офицер полиции пере-дал телефонную трубку своему переводчику.

- Если вы не знаете языка иврит, - коротко, сказал переводчик в телефонную трубку, - то хотя бы про¬чи-тайте номер «теудат зеута» своего мужа. Номер «теудат зеута» написан сверху с правой стороны фото-графии вашего мужа.

Вполне возможно, что Людмила не знала места нахождения моего «теудат зеута», так как в теле¬фонной трубке наступила длительная пауза. Из трубки телефона были слышны какие-то звуки, похо¬жие на проник-новение воров в неосвещенную квартиру. Словно воры в темной комнате постоянно на что-то натыкались и шарили руками всюду в поисках драгоценностей. Таким образом, пытаясь на¬ткнуться на что-то ценное, что можно было бы на ощупь определить стоящей вещью. Затем во время задержания полицией на свету уз-нать, что вещь была совсем не нужна им.

Прошло несколько минут полной тишины в кабинете полиции. Когда наконец-то послышались по¬зывные моей жены из телефонной трубки, которая лежала на столе перед переводчиком. За это время офицер по-лиции и переводчик успели выпить по чашечки черного кофе в мучительном ожида¬нии голоса моей жены из телефонной трубки. Я отказался от чашечки черного кофе предложенного мне офицером полиции. Просто дремал и ждал полной развязки.

- Я вас слушаю и записываю. - сказал переводчик, прислонив к уху телефонную трубку. - Говорите цифры.

Наверно в это время к Людмиле подошла наша дочь Виктория, которая заговорила с переводчиком на языке иврит. Переводчик записал на языке иврит все данные моего удостоверения личности. Под¬винул за-пись на листке к офицеру полиции, который, разглядывая текст на бумаге, стал заполнять ка¬кие-то бланки на языке иврит. В это время офицер полиции, заполняя бланки полицейских докумен¬тов, через перево¬дчика задавал мне вопросы из моей биографии. Постоянно делая пометки в блан¬ках полицейских докумен¬тов в двух листах. Словно я был в кабинете разведки.

Когда наш диалог с офицером полиции был полностью исчерпан, офицер полиции указал мне на запол-ненные полицейские бланки, в которых я должен расписаться. Подписывать незнакомые поли¬цейские бланки без знания языка иврит, я категорически отказался. Тогда офицер полиции через пе¬реводчика при-грозил мне, что в противном случае меня могут задержать на неопределенный срок в полиции и оштрафо-вать на тысячу шекелей за нарушение законов правового порядка Государства Израиль. Затем мое дело передадут в суд. На меня повесят второе уголовное дело.

- В таком случае вам придется отвечать в международном суде по правам человека. - настырно, ска¬зал я. - Вы не имеете никакого права заставлять меня подписывать документы, заполненные на неиз¬вестном мне языке. Я посмотрю, как вы завтра утром ответите на вопросы корреспондентов русскоя¬зычной прессы, ко-торая с огромным удовольствием размажет вас по всему миру на страницах своих газет и по международ-ным каналам спутниковой связи.

Офицер полиции внимательно выслушал мою угрожающую речь и речь переводчика. Затем позво¬нил ку-да-то и после разговора по телефону вышел из кабинета. Перед выходом сказал что-то пере¬водчику, ко-торый испуганно посмотрел в мою сторону. После ухода из кабинета офицера полиции, переводчик подви-нулся ближе к двери. Вполне возможно, чтобы прикрыть мне путь к побегу. Скорее всего по той причине, чтобы самому успеть скрыться из кабинета офицера полиции. Если я вдруг стану угрожать ему или попы-таюсь сбежать отсюда. Пацану самому надо бежать.

Ничего подобного я не собирался совершать. Мне просто хотелось спать. Был первый час ночи. Самое время сна. Я же все еще продолжаю сидеть в кабинете полиции и ничего не знаю, чем закон¬чится мое за-держание. Хотя бы скорее закончился этот балаган. Все равно у них ничего на меня нет и задерживать ме-ня в полиции не имеют никакого права. Наверно в Государстве Израиль, также как в любом другом циви-лизованном государстве, даже если человека подозревают в нарушении закона, то не имеют право задер-живать человека надолго без санкции прокурора или суда. Я же ничего не совершал. Значить меня должны отпустить спать. Ведь я уже фактически засыпаю за столом.

Видимо я все-таки заснул по настоящему, так как не слышал, как в кабинет вернулся офицер поли¬ции. Я увидел офицера полиции на прежнем месте, когда услышал новый разговор офицера полиции с перево-дчиком и какой-то шум на улице или на первом этаже здания отделения городской полиции. Возможно, что кого-то задержали за совершенное преступление и привезли с нарядом полиции на последующий допрос. Хотя бы скорее меня отпустили.

- Вам все равно придется подписывать документы. - сказал мне, переводчик, по требованию офицера по-лиции. - Вы должны подписать документы о своем не выезде за пределы города до конца рассле¬дования. В воскресенье утром вы должны явиться в городское отделение полиции на снятие отпечат¬ков пальцев. Если не подпишите документы и не явитесь на снятие отпечатков пальцев, то в против¬ном случае, если даже вы не виновны в совершении преступления, вас вынуждены наказать за нару¬шение Законов Государства Из-раиль. Могут завтра задержать под арест на десять суток, а также ош¬трафовать на сумму в одну тысячу шекелей. У вас нет другого выбора. Подпишите документ.

Офицер полиции подвинул ко мне полицейские бланки и указал место моей подписи. В указанном мне месте я стал писать, что не знаю, за что меня задержали в полиции. Я не знаю языка иврит, а меня на¬сильно заставляют подписывать какие-то документы на написанном неизвестном мне языке. Переводчик сказал офицеру полиции содержание моего текста написанного на полицейских бланках. Офицер полиции прервал меня. Не дал мне закончить задуманную строку. Переводчик сказал мне, что я могу идти домой. Пока свободен. Дальше расследование все покажет.

От здания городского отделения полиции до моего дома через городской парк ходьбы минут пять. Домой я пришел в час ночи. Находился задержанным в городском отделении полиции шесть часов. Вполне есте¬ственно, что моя жена не спала. Встретила меня с многочисленными вопросами, на кото¬рые отказался от¬вечать, так как у меня глаза буквально слипались ото сна. Так что мне было совсем не до разговоров с же¬ной. Главное, что ночь проведу не на нарах. Раздевшись, я просто свалился в постель и тут же уснул сном здорового младенца, сытого прошедшим днем.

Проснулся я во второй половине субботы и сразу пожалел, что проснулся в присутствии своей се¬мьи. На меня тут же обрушился поток вопросов и упреком за мою некомпетентность в законах Госу¬дарства Изра¬иль. Из-за чего я едва не угодил за решетку. Мне пришлось держать ответ за прошед¬ший день перед всей своей семьей. Особенно перед моей женой и дочерью, которые обе до мелочей допытывались о моем вче¬рашнем задержании. Охранником пищевой промышленной зоны и поли¬цией. Как относились ко мне в поли¬ции в течение шести часов моего задержания.

- Шведского стола и дам легкого поведения, рядом со мной не было. - разозлился я, на бестолковые во-просы. - Однако курортом не назовешь место задержания. Так и хочется выска¬зать, свою неприязнь…

В воскресенье вместо подработки в столярной мастерской или в мебельном магазине, утром в на¬значен-ное время я явился в здание городского отделения полиции, где на первом этаже мне пред¬стояло оставить отпечатки своих пальцев. На ожидание специалиста по отпечаткам пальцев ушло у меня более двух часов рабочего времени. Около полчаса ушло на приготовление новых полицейских документов, а также на само снятие моих отпечатков пальцев.

Когда все закончилось, то я нашел в здании городского отделения полиции, русскоговорящего офи¬цера полиции. Поинтересовался у него насчет своих инструментов, которые остались у офицера по¬лиции прово-дившего ночью допрос меня у себя в кабинете. Мне хотелось забрать свой инструмент, который мог приго-диться мне в дальнейшей работе по сборке мебели. Да и в доме инструмент не лишний. Ведь инструмент дорого стоит в Государстве Израиль. Покупать новый инструмент на ми¬зерную зарплату практически не-возможно. В Государстве Израиль все стоит денег.

- Некоторое время ваш инструмент будет находиться в городском отделении полиции. - ответил мне, рус-скоговорящий офицер полиции. - Когда во всем разберутся и вас признают не виновным, то инст¬румент обязательно вернут.

Через неделю я зашел в полицию за своим инструментом. Русскоговорящий офицер полиции ска¬зал мне, что подозрение на кражу в пивном баре снято с меня. Где находится мой инструмент сейчас, никто не зна-ет. Возможно, что инструмент находится в шкафу или в столе офицера полиции, который вел расследо-вание моего уголовного дела или в кабинете офицера полиции допрашивающего меня в первую ночь. Ин-струмент может быть так же на складе.

В течение нескольких недель после работы я заходил в отделение местной полиции, чтобы забрать свой инструмент. Но мне каждый раз говорили, что не знают, где находится мой инструмент. Однако как только мой инструмент найдется, то мне тут же сообщат по телефону или пошлют открытку опо¬вещения о месте нахождения моего инструмента в здании городского отделения полиции. Больше ходить мне в отделение местной полиции впустую не стоит.

Инструмент из здания городского отделения полиции я так и не получил. В конце концов, я сме¬рился с участью утраченного своего рабочего инструмента. Тем более что Людмила прожужжала мне все уши на-счет того, что я так легко отделался с задержанием в полиции. Хорошо, что в деле никак не отразился мор¬добой полицейского охранника пищевой промышленной зоны. Мне за драку с поли¬цейским могли намотать большой срок тюремного заключения.

Видимо сам охранник посчитал глупо, высвечивать свою разбитую морду. Ведь трудно было бы по-верить в то, что я мог набить морду вооруженному мужику, который в три раза превосходил меня по своей весовой категории. Куда правдивее было ему раскрутить кражу пивного бара, за который можно посадить виновного на большой срок тюремного заключения и к тому же обложить большим штрафом за нанесенный ущерб бизнесу малоимущему дотишнику.

С момента моего задержания прошло полтора года. Меня перестали беспокоить из отделения ме¬стной полиции. Я тоже забыл дорогу в полицию за своим инструментом. За этот период времени я добился оформления «автолы», пособия по безработице. Во время автолы от «Мисрад аклиты» (Ми¬нистерства аб-сорбции) я окончил курсы «Основы компьютера», а также курсы «Автокад» компьютер¬ного черчения. Кроме того, я посещал «специальные курсы» по изучению языка иврит. Однако язык иврит я так и не освоил. По этой причине меня никуда не приняли работать по полученным курсам, которые я сдал успешно на 80% без знания языка иврит. Мог работать на компьютере вслепую.

Всюду при поступлении на работу требовали от меня знание языка иврит. Я пытался доказать, что работа на компьютере совсем не требует знание языка иврит. Там везде английский язык и компью¬терные сим¬волы, с которыми может работать даже ребенок или обезьяна. Достаточно заполнить цифры и клавиши компьютера. Однако мне говорили, что даже при такой работе ребенок или обезь¬яна должны хорошо знать язык иврит. Без иврита мне нет работы.

После «автолы» (пособие по безработице) я пошел работать в столярную мастерскую по сборке мебели для синагоги. Там я работал раньше до «автолы», а также с подработкой по черному во время «автолы». Однако в столярной мастерской я смог проработать всего шесть месяцев. От силь¬ной аллергии на химиче-ские реактивы меня отстранили от работы в столярной мастерской. Врачи ка¬тегорически запретили мне ра-ботать рядом с химическими реактивами.

Я вновь стал заниматься поиском постоянной работы. Перебиваясь случайными подработками. Че¬рез «лишкат авода акадимаим» (государственное бюро по трудоустройству безработных с высшим образова-нием), я дважды успешно сдавал практические экзамены на курсы «компьютерной графики». Но каждый раз мне отказывали в дальнейшей учебе из-за плохого знания языка иврит. Я вынужден был вновь пойти на ав-толу (пособие по безработицы).

Спустя полтора года!!! После моего задержания, по обвинению в ограблении пивного бара, в пище¬вой промышленной зоне. 23 сентября 1998 года, я получаю по почте документы, в которых указано, что 7-го февраля 1999 года я должен явиться с адвокатом в «Бейт мешпат хашалом» (Дом мирового суда) города Ашдод. По обвинению в ограблении пивного бара в пищевой промышленной зоне. При себе иметь данный документ из «Бейт мешпат хашалом». Свое удостоверение личности «теудат зеут», а также возможных свидетелей в подтверждении алиби в вашей не виновности в ограблении пивного бара в пищевой промыш-ленной зоне. В случае вашей неявки в указанное время в Мировой суд. Вы будете объявлены виновными в ограблении пивного бара. Заключены под стражу в камере предварительного заключения, на время огла-шения срока заключения в Мировом суде города Аш¬дод, Государства Израиль.

Я был в шоке! Начал метаться в поисках защиты. Пытаясь восстановить справедливость во всех возмож-ных инстанциях Государства Израиль, в России, в Организации Международных Наций, а также в Между-народном Суде по правам человека. Писал письма в «Багац» Высший Суд Справедли¬вости Государства Израиль. В «Бейт Кнессет» парламент Государства Израиль. Во все окружные коллегии общественной за-щиты Государства Израиль. В консульство России в Государстве Израиль, во многие другие правозащит-ные местные и международные организации.

Но все местные и международные организации по правам защиты человека были глухи к моим просьбам о защите. Лишь из консульства России, куда я обратился с просьбой о защите в стихах, пришло письмо от представителя консульства России. В письме меня благодарили за прекрасные стихи о Родине. Сочувство-вали в том, что ничем не могут мне помочь, так как я являюсь гражданином Государства Израиль, а не Рос-сии. Мне также советовали обратиться за помощью в «Багац» Высший Суд Справедливости Государства Израиль. Но Высший суд Израиля, тоже молчал.

Я пытался разобраться с содержанием документов из Мирового Суда, чтобы найти там лазейку на свое оправдание. Всюду, куда я обращался с переводом этих документов на русский язык, мне назы¬вали такие огромные суммы за перевод, каких в нашей семье никогда не было за время постоянного проживания в Го-сударстве Израиль. В суде посоветовали обратиться к адвокату. Но адвокат стоил гораздо больше, чем пе¬ревод документов на русский язык.

Тогда я ни стал ждать назначенной даты суда. Сам явился в Мировой Суд города Ашдод. Благо, что зда-ние Мирового Суда города Ашдод находился всего триста метров от моего дома в городском парке. Надо было мне лишь перейти улицу Бней Брит. Пройти на двести метров в глубину городского парка. В город-ском парке на не большом холме недавно построили Мировому суду одноэтажное зда¬ние, которое своими очертаниями похоже на Пентагон США.

Пройдя все посты охраны и сигнализации Мирового Суда с тщательным обыском руками и миноис¬кате-лями полицейского досмотра, я оставил у стойки контроля свои ключи от дома и металлические предметы из карманов. С личными документами и с документами Мирового Суда я прошел к «пкиде» (служащей) Ми-рового Суда, которая говорила на русском языке. Я изложил служащей Мирового Суда все проблемы по уголовному делу, которое не совершал.

- Вам надо принести документы о доходах на свою семью. - сказала служащая Мирового Суда, внима-тельно выслушав меня. - Может быть, наш Мировой Суд пойдет вам на встречу и выделит вам бесплатного адвоката за счет суда.

- Какие доходы? - удивленно, воскликнул я. - Каждый месяц едва выбираемся из минуса на счете банка.

- Вот как раз документы из вашего банка нужны Мировому Суду. - объяснила мне, служащая Миро¬вого Су-да. - Вы также должны принести документы из «лишкат авода» и «бетуах леуми» о том, что сейчас жи¬вете за счет пособия, то есть, ниже прожиточного минимума положенного гражданам в Государстве Изра¬иль.

Поблагодарив служащую Мирового Суда за объяснение моих дальнейших действий перед пред¬стоящим судом, я тут же прямо из здания Мирового Суда отправился собирать необходимые мне до¬кументы. Мне предстояло пройти множество бюрократических инстанций, которые так просто не дают необходимые до-кументы. Взяток в Государстве Израиль не берут. Так как каждый государственный служащий дорожит сво-им высокооплачиваемым местом. Иначе, за мизерную взятку, любой государ¬ственный служащий может оказаться за решеткой или на улице среди таких же безработных, каким был я в данный момент. Поэтому государственные служащие, хотя бы в корыстных целях, как зеницу ока берегли честь Закона Государства Израиль. Однако государственные служащие дотошно приди¬рались ко всем вопросам, чтобы невзначай не совершить какую-нибудь ошибку в соблюдении пара¬графов основного Закона.

В течение шести месяцев, включительно до 7-го февраля 1999 года, я занимался сбором необхо¬димых документов на предъявление документов в Мировой Суд города Ашдод. На мероприятия по сбору необхо-димых документов у меня ушло много времени и денег за уплату некоторых служебных работ в конторах, а также в заполнении необходимых бланков перед Мировым Судом. Даже справка о доходах на моем счету в банке, стоила некоторых шекелей.

Наконец-то в назначенное время 7-го февраля 1999 года, с огромной папкой собранных докумен¬тов, я явился к зданию Мирового Суда города Ашдод. Пройдя все инстанции тщательного досмотра, я подошел к стенду, висящему на стене, где на двух квадратных метрах толстой фанеры были прикре¬плены большие списки фамилий подозреваемых в преступлении, которые будут сегодня рассматри¬ваться на заседаниях Мирового Суда. Среди многочисленных списков преступников я с огромным трудом нашел свою фамилию с номером кабинета и временем назначения заседания суда, где будет решаться мой вопрос «Судить или помиловать?». Конечно, я желал на суде быть помилован.

Дождавшись своего многократно отложенного времени на оглашение моего обвинения в Мировом Суде, через пять часов ожидания после назначенного мне времени я был приглашен в зал суда, в ко¬тором не бы-ло присяжных. Было много любопытных, которых, словно азартных фанатов спортивных игр, ежедневно пропускают на заседания Мирового Суда ради рейтинга суда. Впереди, перед рядами сидящих судебных фанатов, была небольшая мебельная стойка из шпона под цвет дерева. Больше похожая на стойку пивного бара, чем на заседании Мирового суда города Ашдод. За стойкой была секретарь, которая объявила на-чало суда и попросила всех встать перед началом суда.

Из глубины небольшого зала за мебельной стойкой прошла молодая женщина в черной униформе судьи с черным колпаком на голове. Судья пригласила всех сесть. Деловито открыла толстую папку. Строго по-смотрела в зал, заполненный судебными фанатами. Судья на языке иврит назвала мою фамилию. На языке иврит судья пригласила меня пройти к небольшой трибуне с доской принадле¬жащей на раскладку до-кументов по моему делу. На языке иврит судья зачитала мои права, которые я все равно не понял. Так как ничего не знал из языка иврит, в котором попадались лишь отдельные знакомые слова и фразы, сказанные судьей больше в сторону судебных фанатов, чем в мой адрес.

После короткой паузы судья зачитала причину возбуждения уголовного дела. Дала слово стороне обви-нения. Прокурором оказался седоватый мужчина средних лет. Примерно, моего возраста. Не¬большого роста. С лысиной в самом центре головы. Скорее лысина была от кипы (шапочке верую¬щих), чем от воз-раста. Прокурор то и дело при своем выступлении приподнимал кипу на липучках с лысины и протирал вспотевшую лысину носовым платком. Так как на потной лысине кипа не держа¬лась. Постоянно сползала на бок потной головы. Прокурор часто поправлял кипу.

Прокурор выступал минут двадцать, отчаянно размахивая руками, указывая на меня рукой и обра¬щаясь к судебному залу, заполненному судебными фанатами, которые восторженно что-то выкрики¬вали и привет-ствовали речь прокурора. После оваций со стороны судебных фанатов, прокурор на¬правлял свою речь в сторону судьи, которая внимательно слушала речь прокурора. Изредка обраща¬лась в сторону выкриков из зала. Стараясь успокоить фанатов.

Когда прокурор закончил свою длинную речь, судья вначале обратилась ко мне. Но я ничего не мог ска-зать на речь прокурора и на вопросы судьи в мой адрес. Не получив от меня никакого вразуми¬тельного от-вета судья обратилась к судебному залу, заполненному судебными фанатами. Оттуда по¬следовало лишь какое-то невнятное мычание. Судья сказала что-то секретарю. Секретарь тут же вышла из зала суда. Вско-ре вернулась обратно в зал с высоким парнем.

- Судья спрашивает тебя. Почему ты молчишь? Почему ты пришел на суд без адвоката? - обратился ко мне, на русском языке, высокий парень, после того, как выслушал длинную речь судьи. - Судья не пони¬мает, зачем ты пришел.

- Я сам не знаю зачем меня вызвали на суд. - удивленно, ответил я. - Преступлений никаких я не со¬вершал. С языком иврит я не знаком. Переводить обвинительный документ, полученный из Мирового суда, а также нанимать адвоката я не имею никаких средств. Наша семья постоянно с минусом на своем счете в банке. Мы оба не работаем.

- В таком случае вы должны были принести документы о материальном состоянии своей семьи. - пе¬ревел высокий парень встречную речь со стороны судьи. - Суд мог учесть состояние вашей семьи и дать вам бес-платно адвоката.

- Все документы о состоянии нашей семьи в этой толстой папке. - сказал я, передавая толстую папку судье.

Судья покопалась в моей толстой папке. Внимательно посмотрела на некоторые документы. Затем мед-ленно поднялась со своего места. Объявила, что заседание суда закрыто и отложено на следую¬щий срок, который будет сообщен заранее, как подозреваемому в обвинении, так же пострадавшему в рассматривае-мом уголовном деле. После чего судья вышла из зала заседания. Я тоже поспешил покинуть судебный зал, не забывая при этом поблагодарить высокого парня участвующего в качестве переводчика между мной и мировым судьей. Без перевода ничего не вышло бы на этом заседании суда. Неизвестно чем бы закон¬чился для меня мой первый суд в Государстве Израиль.

На следующий день я устроил себе праздник и день разгрузки. Спал почти до середины дня. На подра-ботку в столярную мастерскую не пошел. Никаких работ на компьютере не делал. Сходил на рынок в пив-ной склад-магазин. Купил два десятка баночного пива. До позднего вечера пил пиво, заку¬сывая зейтимом (маслинами). Смотрел по телевизору все подряд передачи. Пока наконец-то не сва¬лился спать от баноч-ного пива, как от таблеток снотворного. Таким образом, я дал хорошо отдохнуть своему уставшему телу, а также загруженным мыслям от судебного процесса.

Почти две недели я ждал письмо из Мирового Суда города Ашдод. Письмо пришло к концу второй не-дели. В письме указывалось время назначения следующего судебного заседания. Также указан ад¬рес бес-платного адвоката, с которым я должен заранее встретиться и подготовиться к заседанию Мирового Суда. На заседание Мирового Суда я обязан явиться вместе с адвокатом, а также с про¬блемными документами по материальному содержанию семьи.

Хайм Меклер, назначенный мне бесплатный адвокат, проживал в городе Ашкелон, который нахо¬дится в двадцати километрах южнее города Ашдод. Расстояние вроде не большое. Но у меня нет та¬ких денег, что-бы я мог ездить к своему бесплатному адвокату. Какой же он будет бесплатный, если я буду тратить деньги на проезд к адвокату в другой город? Другое дело если я позвоню адвокату, за¬тем мы договоримся с адвокатом встретиться в городе Ашдод.

Я так и сделал, как только моя дочь прочитала мне письмо, из Мирового Суда, написанное на языке ив-рит. Адвокат, который был в курсе моего дела, согласился с моим предложением, о нашей встрече в городе Ашдод. Точнее сказать, мы договорились с ним встретиться возле здания Мирового Суда. Куда Хайм Мек¬лер приезжает два-три раза в неделю на заседания Мирового Суда, а также по разным своим адвокатским делам. Видимо, много уголовных дел.

Хайм Меклер посмотрел свои записи на неделю. Оказалось, что в ближайший четверг у адвоката назна-чена встреча в Мировом Суде с подсудимыми, которые проживают в городе Ашдод. Подсуди¬мые являются подзащитными адвоката Хайма Меклера. В этот день, в четверг за полчаса до заседа¬ния Мирового Суда можно нам встретиться и обсудить вопросы, связанные с расследованием моего уголовного дела до засе-дания Мирового суда в городе Ашдод. Текст взят с http://www.lit-bit.narod.ru/