61.Право на жизнь.

Всю последнюю субботу прошедшего года я занимался годовым отчетом. Меня обратно выжили с моими бумагами и документами в мою спальню. Приехала в гости бабушка Мария из города Кофарнихон. Теперь бабушка и внучка устроили перестройку местного значения. Все принадлежности моего офиса выставили на застекленную лоджию. Таким образом, они лишили меня всех прав на площадь в зале под офис. Теперь они в зале занимаются украшением новогодней елки. Откуда-то достали мои новогодние плакаты, которые я рисовал уже несколько лет назад, когда еще Виктория ходила в детский садик. Видимо это наша бабушка предвидела такое время, когда я уже больше не буду заниматься новогодним оформлением школы, детского садика, места своей работы и домашней елки. Вот она и напрятала эти новогодние плакаты для таких дней. Тем более, что таких новогодних плакатов во время моей работы художником было предостаточно. Так как я под каждый новогодний праздник придумывал все новые и новые новогодние плакаты.

Но со времени начало перестройки в Советском Союзе, особенно с момента февральских погромов 1987 года в городе Душанбе, закончились постоянные праздники моей жизни. Наступило время, когда нужно было бороться за право на жизнь. Хотя бы не оружием, а трудом и собственным примером для тех, кто поверил в меня и пошел со мной отстаивать свое право на жизнь. Свидетели тому, как памятники нам при жизни, разрушенные погромами во время февральских событий 1987 года, рестораны, бары, магазины, гостиницы, ателье, государственные, общественные и культурные места отдыха горожан и гостей города Душанбе, которые мы восстанавливали на протяжении нескольких лет. Совершенно не думая о своем благополучии. Мы день и ночь вкалывали на этих объектах, я не боюсь применить такое выражение, так как обычным трудом, это назвать не возможно. Мы совмещали каторжный труд с творчеством изобразительного искусства. Порой даже забывали о своих семьях и не думали о собственном благополучии. Далеко не всегда нам выплачивали те обещанные суммы денег. Так как мы начинали работу при одном хозяине или руководители объекта, а заканчивали работу, когда даже власть в государстве была совершенно другая. Нам не от кого было требовать деньги за свой творческий труд. Но мы не могли разрушить то, что создали своим разумом и талантом на благо других людей. Мы уходили с объектов, за работу с которых не получили ни гроша. Но после нас оставались для истории этого государства, как памятники нашего творческого труда, живописные росписи и фрески в ресторанах, барах, кафе, ателье, в гостиницах и культовых местах различных религий. Мы все были художниками ни по творчеству, а по призванию соей души и сердца. Мы не могли смотреть, на то, что кто-то наживается на горе других людей. Нам хотелось, чтобы все люди не зависимо от веры исповедования, от различия пола и мировоззрения, могли жить нормально, иметь свое собственное право на жизнь.

Я прекрасно понимаю, что далеко ни все были согласны с моими взглядами на жизнь. Не каждый мог отдать себя в жертву благополучия других людей. Были такие, которые пришли к нам после февральских событий 1987 года в городе Душанбе, только с одной целью, чтобы за счет горя и страдания других людей, сколотить себе большой капитал. Такими людьми были Насыров Сухроб, Шевелев Валера, Гиззатулин Рашид и многие другие, которые, ради своего собственного богатства, продали не только собственную честь, но даже своих друзей. В трудный момент жизни своих друзей, Насыров Сухроб делали все, чтобы сохранить личную жизнь. Однако, не жалея своей личной жизни, он потерял свою голову. В прямом и в переносном смысле. Сбежал из Республики Таджикистан художник и хапуга, Шевелев Валера, мне совсем не понятно, как могли в одном человеке сосуществовать совершенно разные личности? Превратился в бомжа Гиззатулин Рашид, которого покинули не только те, кто пресмыкался перед ним. Гиззатулина Рашида поки-нули даже близкие родственники, которые всячески старались помочь ему, а он забыл их в тяжелое время.

Но я не могу забыть тех, кто не забыл в тяжелое время своих товарищей. В первую очередь художники Черкасов Саша, Сабиров Таймураз, которые работали так, что даже мне прошедшему через все трудности своего творчества в изобразительном искусстве было трудно осознать, когда они еще могут размышлять о собственном вдохновении, если им часто приходится выполнять далеко ни творческую работу. Конечно, нельзя мне никак забыть Гиззатулина Нигмата, который жил и работал в противоположность своего старшего брата Гиззатулина Рашида. Благодаря своему водителю, Гиззатулину Нигшмату, я остался жив. Только вот он, Гиззатулин Нигмат, уже никогда не сможет иметь семью и вести нормальный образ жизни. Надо мне выбрать время и проведать Гиззатулина Нигмата в пансионе для парализованных больных. Конечно, едва ли мое присутствие поможет Гиззатулину Нигмату. Но врачи и психологи утверждают, что таким больным больше помогает внимание, чем лекарство. Так как мозг и сознание работают даже в таких случаях, когда внешнее состояние больного показывает, что он не способен воспринимать окружающий мир.

Выходит, что природа человека даже в таком случае дает человеку шанс бороться за право на жизнь. Надо поговорить с врачами. Возможно, что есть какой-то метод лечения подобного заболевания, который смог бы поставить на ноги Гиззатулина Нигмата. Может быть, даже придется его отправить на лечение в Москву в травматологический институт или куда-нибудь за пределы постсоветского пространства, где имеются лучшие специалисты по этому виду заболевания. Как говорил профессор обследовавшие состояние Гиззатулина Нигмата, что у него есть шанс выкарабкаться из подобной ситуации, но для этого требуется специальный метод лечения, которого нет в наличии в клиниках Республики Таджикистан. Надо проконсультироваться у специалистов в городе Москва. Возможно, что они как-то помогут мне в месте лечения Гиззатулина Нигмата. Пока у меня и на счету моего предприятия в банке есть значительные суммы, то надо перевести в благотворительные цели и помочь в лечении Гиззатулина Нигмата. Больше ему никто не поможет.

В понедельник тридцатого декабря я собирался съездить своим ходом, то есть, общественным городским транспортом, по тем организациям и предприятиям, которые как-то были связаны между собой своим бизнесом. Надо было определиться насчет совместного бизнеса и договориться насчет работы на новый год. Также мне требовалось совершить поездки в Строительный бак к Исаковой Светлане и на некоторые объекты, которые были связаны с бывшим министерством строительства Республики Таджикистан. Сейчас уже государственная холдинговая компания «Такжикстрой». Надо было как-то быстрее закончить объекты, связанные с ними. Затем придется искать связи с другими предприятиями, которые тесно связаны со строительством и нуждаются в таких специалистах, которые имеются у меня. Быть подрядчиком каких-то сомнительных организаций совершенно не интересно мне. Но Юрий Филимонович сам виноват в том, что наши дороги с ним разошлись в совершенно разные стороны. Теперь он по-своему, а я по-своему добываюсь права на жизнь. Конечно, если он пойдет ко мне на встречу и подаст руку дружбы, то я не откажусь от него. Но сам навязывать ему свою дружбу не стану. Юрий Филимонович тут же воспримет это как рабское смирение и постарается меня сделать придатком его холдинговой компании, чего лично мне никак не хочется.

- Папа! К тебе Мирзаев Вахоб приехал и Полтиелов! - закричала Виктория, выглядывая в окно спальни.

Я оделся, как подобает начальнику. Приготовился ждать своих подчиненных. Но они почему-то не поднимались наверх. Видимо беседовали о чем-то. У меня лопнуло терпение ожидать их появления. Я надел на себя теплую куртку. Оделся так, как обычно я выхожу на работу в такое зимнее время года. Сказал Людмиле, что наверно сегодня весь день буду на работе в центре города Душанбе. У Людмилы сегодня и завтра был рабочий день. Но это была просто формальность перед праздником. Бухгалтерия отделения милиции уже сделала годовой отчет. Они просто валяли дурака, чтобы только получить новогодние подарки и приготовиться к новогодним праздникам. Но служба есть служба. Поэтому Людмиле тоже надо было на работу.

- Привет, мужики! - протягивая руку, поздоровался я, с Мирзаевым Вахобом и с Полтиеловым. - Чего это вы приперлись ко мне чуть свет? Я вроде ясно вам сказал, что встретимся мы после новогодних праздников.

- Я лично приехал по той причине, что не знаю какие ставить стекла на машину. ответил Мирзаев Вахоб.

- Мне все равно, какие ты поставишь стекла, хоть бронированные. - ответил я. - Ты лучше, это знаешь.

- Ну, тогда, я поехал. - сказал Мирзаев Вахоб, протягивая мне руку на прощанье. - Самые лучшие поставлю.

- Я приехал тебе с одним вопросом. - сказал Полтиелов, как только Мирзаев Вахоб скрылся на «Волге» за поворотом. - У меня есть маленький домик в центре города Душанбе. Между институтом детства материнства, который мы строили, и, кооперативом «Экология» на улице Лахути. Где находится офис Насрединова Хуршеда. Конечно, домик не ахти, какой к офису твоей фирмы. Но это значительно ближе к центру города, чем отсюда из твоей квартиры. Ты можешь купить у меня этот домик и на этом месте построить офис.

- Давай не будем зря болтать. - прервал я, Полтиелова. - Поедем прямо сейчас и посмотрим твой домик.

Полтиелов согласился с моим предложением. Мы с ним тут же поехали на его машине. Конечно, в этом Полтиелов был прав. Надо было как-то решать вопрос с местом расположения офиса. Хотя бы до времени реорганизации своего предприятия в международную акционерную компанию «Сандро». Когда остро встанет вопрос о строительстве здания под офис компании. Не могу же я постоянно размещать свои кадры в разных районах города Душанбе. Пора давно собрать всех под одну крышу. Тогда будет легче работать.

Когда Полтиелов сказал, что не ахти какой домик, он просто поскромничал. То был не домик, а старая полуразвалившаяся кибитка величиной с хороший дом. Просто было удивительно, как кибитка так долго продержалась в этом месте. Всего в нескольких десятках метров от кибитки на следующей улице стояли огромные здания современных жилых, служебных и административных зданий. Видимо, это небольшое строительство частного квартала смогло уберечь развалюху от городских властей. Тем более, что эта развалюха была сплошь поросшая кустами и деревьями. Возможно, что никто не заметил развалюху в центре города. Теперь это была частная собственность при капитализме. Никто на нее не имел право зариться на частную собственность. Но купить развалюху никто не желал. Можно было это купить под слом и построить на этом месте современное здание. На эти цели нужны деньги, время и разрешение на строительство.

- Мы с тобой сделаем вот что, - начал я, переговоры с Полтиеловым, - подпишем с тобой контракт на временную аренду этой развалины. Я скажу нашим парням, чтобы провели тут косметический ремонт. На такую развалину даже страшно смотреть. Ни то чтобы принимать сюда гостей и партнеров по бизнесу. Затем я начну вести переговоры с городскими властями насчет строительства офиса на территории этой развалины. Если я получу письменное соглашение на строительство офиса, тогда я куплю у тебя эту развалюху под слом. Если я не договорюсь с городскими властями. Тогда у тебя будет шанс продать эту развалюху после косметического ремонта. Другого варианта у тебя нет. Никто из покупателей не позарится на эту развалину.

Полтиелов ничего ни стал говорить. Он только протянул свою обрубленную култышку и мы ударили с ним по рукам. Мы тут же отправились с ним к бригаде наших строителей, которые не имели нового объекта и занимались вспомогательными работами на объекте другой бригады, которая заканчивала строительство. В этом случае Полтиелову крупно повезло. Обычно у нас все строительные бригады были сильно загружены работой. Нам никак нельзя было их перемещать на вспомогательные работы. Так как на основных больших объектах строительные бригады и денег зарабатывали значительно больше, чем на вспомогательных работах. Но тут я мог поднять им тариф за счет капитального ремонта здания под производственные нужды предприятия. Тогда у них появлялся интерес к данной работе. Чем к вспомогательной работе на чужом объекте. Так что парни согласились сразу. Мы в тот же час стали завозить на эту развалюху так необходимые строительные материалы. В основном это был цемент, сухая штукатурка, гипс, различные красители и другие отделочные материалы, которые нужны для быстрого косметического ремонта этой развалюхи, чтобы сразу после новогодних праздников я мог спокойно переехать в эту развалину под свой временный офис.

Поехать в Строительный банк, к нормировщице Исаковой Светлане, у меня не было никакого времени. Пока мы разобрались с проблемами развалины рассчитанной под мой офис, подошло время к вечеру. Нам нужно было с Полтиеловым подписать контракт на аренду, чтобы он сразу вошел в годовой отчет моего предприятия. Тогда легче было составлять новый годовой бизнес-план с нуля. Без всяких формальностей.

После размещения бригады наших строителей на работу под развалиной семьи Полтиелова, мы отправились с ним к нам домой. Когда мы поднимались к нам на пятый этаж, то уже снизу слышали, как шумит наша квартира. Это к моей дочери Виктории прибыл в гости целый класс подруг и друзей. Я предложил Полтиелову вернуться обратно в машину и подождать там меня с подготовленным контрактом на аренду. Полтиелов согласился с моим предложением и тут же вернулся обратно в свою машину возле нашего дома.

Поднявшись наверх на пятый этаж в нашу квартиру, переступая через груду детской обуви, я прошел на застекленную лоджию. Взял оттуда пишущую машинку с несколькими листами бумаги и прошел в свою спальню, которая за последние три дня превратилась из спальни в кабинет генерального директора предприятия. За эти прошедшие три дня я еще ни разу не видел свою жену в семейном ложе. Постоянно ей приходится спать в зале или в спальне своей дочери. Вот и сейчас неизвестно где она притулилась, чтобы скрыться от новогоднего балагана, который устроила наша дочь виктория со своими подругами и друзьями.

Примерно через полчаса контракт был готов. Я поставил на оба бланка печать и свою подпись. Затем осторожно пробрался на кухню. Там в целлофановый пакет положил начатую бутылку импортного коньяка, два стакана и немного закуски. С этим целлофановым кульком и с контрактом, напечатанным на машинке, я осторожно обулся среди груды детской обуви. Спустился вниз к автомобилю Полтиелова, который измученный ездой и беготней за весь рабочий день, спал в своем автомобиле, уткнувшись в край сидения машины.

- Подъем! - скомандовал я, садясь в автомобиль к Полтиелову. - Сейчас будем обмывать наш контракт и наступление нового года. Ты можешь только смочить губы коньяком, так как ты за рулем. Я выпью сразу все. За тебя и за меня. Остальное в бутылке ты заберешь с собой. Дома выпьешь по полной программе.

Полтиелов молча, согласился с моим предложением. Я налил ему в стакан всего несколько грамм импортного коньяка. Себе налил половину стакана. Мы чокнулись с ним стаканами. Я выпил свою долю коньяка. Полтиелов выпил свою каплю коньяка. Затем мы закусили тем, что было в целлофановом пакете. Обменялись взаимными приветствиями по случаю подписания контракта на аренду его развалины под мой офис и по случаю встречи предстоящих новогодних праздников. Договорились встретиться после нового года в новом офисе, который будет открыт в отреставрированной развалине семьи Полтиелова взятой в аренду. Полтиелов тут же подписал оба экземпляра контракта на аренду его развалины под мой офис. Я выбрался из его автомобиля, и, помахав в след отъезжающему от нашего подъезда автомобилю, поднялся наверх.

Наша квартира, даже весь дом сотрясались от шума, который устроила моя дочь Виктория вместе со своими многочисленными подругами и друзьями. Можно было подумать, что это не жилая квартира в жилом доме жилого микрорайона, а какой-то крупный развлекательный карнавальный новогодний центр у детей. В зале пели и плясали дети вокруг новогодней елки, под музыку любимых детских мультфильмов. Постоянно стреляли хлопушки и новогодние петарды, которые стоило бы им применять на улице, но ни в квартире.

Мне не хотелось портить праздник дочери. Ведь она так долго к нему готовилась, что мой запрет мог поранить не укрепившуюся психику ребенка. Пускай даже она бывает, рассуждает как взрослый человек, но по возрасту она все равно ребенок. Может быть все равно ранима любым всплеском ненужных эмоций. Поэтому мне лучше позже рассказать ей о не возможности в дальнейшем устраивать такой балаган в квартире, который мешает отдыхать не только всей нашей семьи. Но также и всему нашему жилому дому. У нас в доме есть как маленькие грудные дети, так и дряхлые старики, которым одинаково нужен постоянный покой. Надо мне это ей сказать как-то мягко и осторожно, чтобы не была ранима ее нежная детская психика.

Я осторожно снял с себя верхнюю одежду и прошел в спальню. Людмилы опять не было в семейном ложе. Видимо, она подумала, что я обратно буду заниматься своим годовым отчетом в нашей спальне. Поэтому отправилась спать в спальню дочери. Когда у нас в квартире закончится этот новогодний балаган, то Виктория с бабушкой будут спать в зале на диване у новогодней елки. Мальчишки давно укрылись в своей спальне. Наверно обратно планирую себе какие-нибудь подвиги связанные новогодними праздниками. Когда только подрасту мои неугомонные дети, чтобы наконец-то в нашем доме наступил просто покой.

© Copyright: Александр Черевков, 2009

Свидетельство о публикации №1906010341

Текст взят с http://www.lit-bit.narod.ru/