Социальный детектив

Глава 1

Олеся бежала по утреннему городу в домашних тапочках на босую ногу и в куртке с чужого плеча, накинутой на короткий халат. Ночью шел дождь, и тапочки быстро промокли, пронизывающий ветер забирался под чужую широкую куртку и леденил тело. Олеся почти не замечала холода: сердце ее учащенно билось.

Кошмарным бредом крутились в ее голове события последних дней. Сколько суток это продолжалось? Пять? Десять? Или целую вечность? День и ночь слились в тягуче-мучительном забытье, перечеркнувшем ее любовь, счастливое ожидание будущего.

В висках тяжело пульсировала кровь, отдавая острой болью в затылке. Ей что-то вводили в вену, какую-то дрянь, от которой стиралась грань между сном и реальностью. Липкие потные руки беспрепятственно шарили по телу, слюнявые мерзкие губы впивались в рот до тошноты, а у нее не было сил оттолкнуть негодяя. Это тот мерзкий тип, коротко стриженый, красномордый и рыжеволосый, похожий на грязно-розового хряка, вокруг которого с подобострастными улыбками суетились все. Это он сначала смотрел на нее тяжелым взглядом, от которого по телу бежали мурашки, а потом ткнул в ее сторону жирным пальцем.

Как они посмели предложить ей такое? А потом, когда она с негодованием отказалась, охранник держал ее, а подручный хряка вкалывал ей в вену наркотик, бормоча себе под нос: «Не бойся, детка, сейчас захорошеет».

Редкие прохожие шарахаются от бегущей по лужам растрепанной девушки, у которой явно что-то не так. Большинство брезгливо отводит глаза в сторону. Кому теперь нужны чужие беды?

В минуты опасности в нас просыпается давно забытый инстинкт ребенка, и мы повторяем, как заклинание: «Мама, мамочка!» Мама спасет Олесю, только бы она была дома! Вот и знакомая покосившаяся калитка. Дверь закрыта, ключ в условном месте. Мама на работе. Чудес не бывает.

Переступив порог родного дома, Олеся перевела дух. В кухне на столе стоит кувшин с водой, Олеся припала к нему, как к живительному источнику. Утолив жажду, переоделась. Надо торопиться. Наверняка ее уже хватились. Паспорт. Надо взять паспорт. Открыв ящик комода, она быстро нашла документ и положила его в сумочку. В шкафу под бельем мать хранит деньги. Совсем немного, но что делать? Взяла на первое время половину.

Олеся еще не решила, идти ли ей в полицию или просто исчезнуть. Уехать из города куда угодно на ближайшем поезде. Миша. Надо позвонить Мише. Он поможет, у него богатые влиятельные родители. Только, черт, телефон-то у нее отобрали! Сначала надо уехать, потом купить телефон и позвонить. Все, думать некогда, надо убегать.

У забора хлопнула дверь подъехавшей иномарки. Мельком взглянув в окно, Олеся поняла, что бежать поздно, а от калитки к дому уже гремели шаги двух орангутангов в кожанках.

Дернув за кольцо дверь в подпол, Олеся кубарем скатилась по приставной лесенке в сырую холодную темноту и едва успела захлопнуть над головой крышку.

-Что это было? Что за звук? - пробормотал один из громил, врываясь в дом. - Где-то дверь хлопнула? - Он метнулся на крыльцо в поисках второго выхода. Второй тем временем шарил в избе.

- Никого нет! - крикнул он через минуту.

Второй бандит, обежав дом вокруг, вернулся: - Она где-то здесь спряталась, точно! Смотри, деньги обычно убирают, уходя, - он сунул в карман оставленную Олесей для матери сумму.

- Подпол! - он, осмотрев пол, увидел кольцо, рванул за него.

- Ну, что, попалась, тварь! - рявкнул он со злостью, прыгая сверху прямо на девушку и сбивая ее с ног. - К ментам собралась, шалава?

От мощного удара кулаком перед глазами Олеси вспыхнула ослепительная молния. Это было последнее, что она увидела перед тем, как провалиться в черную бездну.

Глава 2

…Саня плавно скользил над кораллами, разглядывая разноцветных веселых рыбок, больших и маленьких. Тело было легким и радостным. Сверху в зеленоватую воду проникал теплый солнечный свет. Рядом плыла мама, придерживая его за руку и увлекая все дальше, к новым и новым пейзажам.

Внезапно мальчик обнаружил, что матери уже нет рядом. Охваченный страшной тревогой, он понял, что вода стала холодной и темной, а рыбки исчезли, мгновенно упорхнув стайкой. Снизу и сбоку, шевеля щупальцами, поднималось что-то огромное и черное…. …. С ужасом Саня догадался, что это осьминог, и хотел рвануться вверх, но сильные скользкие щупальца тем временем уже ухватили мальчика за ноги и потянули вниз, в темную жуткую глубину…

… Саня, тяжело дыша, оторвал голову от подушки. Опять ему приснился этот кошмарный сон! В комнате было темно, и по количеству погасших окон в доме напротив Саня понял, что время близко к полуночи. Он вынул из-под подушки сотовый телефон устаревшей модели, подаренный еще мамой: было без пятнадцати двенадцать. Отец, которого он ждал весь вечер, так и не пришел.

С той поры, как умерла мать, для мальчика настали тяжелые дни. Отец стал молчаливым, чужим. Он пил в одиночку и часами лежал на диване, отвернувшись к стене. Саня сдавал бутылки, покупал хлеб, молоко. Месяца через три стало как будто легче: отец вышел на работу, в холодильнике появилась еда.

Когда он привел домой чужую тетку, Саня задохнулся от возмущения. Тетка была наглая, рыжая, смотрела на Саню зелеными злыми глазами. Теперь отец пил меньше, реже, и пил не один, а с новой своей подругой, продавщицей из ближайшего ларька. Потом они заваливались спать на мамин диван и долго возились под одеялами, мерзко хихикая. Мальчик засовывал голову под подушку, запихивал глубже беруши, но его все равно преследовало их отвратительное сопенье….

…Саня услышал на лестнице шаги, смех, потом щелкнул замок входной двери: явились – не запылились! Он натянул на голову одеяло и притворился, что спит.

Немного повозившись в прихожей, парочка пробралась к дивану, обдав Саню крепким запахом перегара. Сон окончательно испарился, когда он услышал скрип пружин. Злость закипела в нем, и он понял, что неподвижно лежать уже не сможет.

Саня тихо выскользнул из-под одеяла, прихватив с собой брюки и рубаху, висевшие на спинке кровати. В прихожей, не включая света, оделся, на ощупь нашел на вешалке свою куртку и выбрался на лестничную клетку, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Оказавшись, наконец, на улице, он вдохнул чистый ночной воздух полной грудью. Ноги привычно понесли его за дом, в облюбованное для уединенных размышлений место, туда, где едва начавшие заселяться новостройки, перемежаясь со строительными площадками, огороженными синими заборами из профлиста, образовывали милые чистенькие тупички. Новенькие детские песочницы с грибками, горки, качели и лавочки для мамаш, сверкающие пластиковыми окнами и застекленными лоджиями кирпичные многоэтажки радовали Саньку, полюбившего прятаться здесь и от шума машин, и от вездесущих прохожих. Люди сюда почти не забредали, особенно ночью, поэтому, наверное, не было ни окурков, ни старых газет, ни яблочных огрызков – никакой грязи на гладеньких тротуарах и аккуратных, без травы, газонах, четко очерченных бордюрами.

С трудом продиравшаяся сквозь свалявшиеся клочья облаков луна временами освещала одиноко стоящие темные машины редких новоселов, бликующие окна, жирафий остов подъемного крана и примостившегося на детской лавочке под навесом Саню.

Он нащупал в кармане отцовские сигареты, стыренные пару дней назад, и, щелкнув зажигалкой, закурил. Глаза постепенно привыкали к темноте. Мысли потекли более плавно, спокойно, инстинктивно уводя внимание от травмирующей темы отношений с папкиной любовницей: «Мама! Если бы ты знала, как мне без тебя одиноко. Где ты сейчас? Может, смотришь на меня с неба? Так хочется прижаться к тебе, отогреться, и чтобы стало так же светло и радостно на душе, как раньше. Ты не сердись на отца. Он помнит тебя, любит…. Это он с горя с этой дрянью связался…. А помнишь, как хорошо нам было вместе? Как мы летали всей семьей в Шарм-эль-Шейх? Это было наше первое путешествие за границу! Первое и последнее…».

Дождя не было, ветер стих. Санин взгляд машинально скользил вдоль первого этажа нового дома, по стеклянным витринам будущего магазина. Подъездов на этой стороне строения не было. Длинное здание, уже готовое слева, продолжало достраиваться с правой стороны. Недостроенную часть отделял упершийся прямо в стену под прямым углом забор строительной площадки, огибавший Саню справа и сзади. В одном месте, у самого изгиба забора, внизу, темнота как будто была гуще, и Санин взгляд зацепился за нее, как за грязную кучу, диссонирующую с девственной чистотой только что сданного дома и прилегающей к нему территории. Саня долго смотрел на черное пятно, силясь разглядеть его очертания. Постепенно мальчику стало казаться, что пятно похоже на осьминога из его сна, и оно растет, ширится, тянется к нему своими щупальцами. Стало страшно, как в детстве, когда он просыпался ночью и плакал, а мать, вскочив с дивана, садилась на его кроватку и, успокаивая, прижималась к нему мягким душистым телом, а отец, дернув за шнур, включал свет, но мать шептала: «Не надо, не надо! Не включай, он сейчас уснет. Это просто страшный сон, Сашенька!» И Саня тут же засыпал, крепко ухватив мать за руку.

Неожиданно вынырнувшая из-за туч луна осветила черного осьминога, и на его щупальце отчетливо сверкнуло что-то. Нет, конечно, никакой это не осьминог! Сане стало смешно и стыдно за свои страхи. Это просто человек лежит. Наверное, пьяный.

Как он сюда забрел? Нашел место для отдыха! Саня подошел поближе, чтобы разглядеть, что же блеснуло на его руке. Внезапно он понял, что рука не мужская, а женская, даже девичья, и на пальчике – колечко с камушком-стекляшкой. Девушка лежала в неестественной позе, широко раскинув руки и повернув вбок голову с растрепанными длинными волосами. Саня осторожно взял ее за руку. Она была совсем холодная, и Санино сердце тотчас стукнуло заполошно, а дыхание перехватило. Он понял, что девушка мертва.

Глава 3

Ресторан «Брависсимо» очень популярен среди любителей вечернего и ночного отдыха. На первом этаже могут проводить время даже семьи с детьми. Официанты – клоуны и клоунессы в ярких костюмах. Подают мороженое, всевозможные безалкогольные напитки, хорошие вина, качественные и вкусные блюда. Есть даже караоке и телевизор для прямой трансляции спортивных матчей, бильярдный зал. На втором этаже – стрип-клуб. Это для любителей. Здесь мало случайных людей, на входе – фэйс-контроль. Вот и сегодня зал полон, свободных мест нет.

– А теперь, господа, для вас танцует несравненная Розалинда! – объявляет ведущий.

Под неторопливые звуки проигрыша и аплодисменты тонущего в полумраке разгоряченного зала на освещенную сцену выходит длинноволосая шатенка в алом костюме и такого же цвета туфлях на изящных шпильках. Длинные ресницы, скромно опущенные вниз, изредка взлетают кверху, как трепещущие крылья испуганной бабочки. Плавные царственные движения переходят в горячие и страстные, как только музыка меняет тональность и девушка касается шеста. Точеная фигурка, оказывается, обладает необычайной гибкостью. Кажется, ее обуревают пламенные порывы, прежде скрываемые от окружающих, и только в танце фантазии становятся явью. Наверное, возлюбленный где-то совсем рядом. Одно движение – и в сторону отброшена накидка из тонкой ткани. Через минуту в зал летит и прозрачная юбка-разлетайка. Раздаются одобрительные возгласы зрителей. Однако девушка не торопится, в стрингах и мелком бюстгалтере она продолжает свои движения у шеста. Профессионально выполняя сложные па, она легко делает «шпагат» и даже перевороты через голову, и только в финальной сцене остается топлесс. Зал в восторге, и сияющая улыбкой танцовщица убегает в гримерную.

Девушку зовут Роза. Она работает в стрип-клубе уже год и за это время приобрела необычайную популярность у посетителей. Ей всего двадцать лет, и она мечтает о славе.

Дверь открывается, и в комнату входит Максим – директор клуба. Это хорошо сложенный мужчина лет тридцати пяти. Говорят, что раньше он занимался лыжным спортом, пока не повредил колено.

– Розочка, ты просто умница! – довольно говорит он и целует девушку.

Одна из танцовщиц, пренебрежительно скривившись, подмигивает третьей. Похоже, они не разделяют мнение хозяина, но вынуждены помалкивать.

Роза долго целует Максима в губы, чтобы разозлить подружек, а затем отсылает его и начинает переодеваться для следующего танца. Ей нравится Макс, к тому же связь с ним дает определенные привилегии.

Она знает, что на площадке между вторым и третьим этажом имеется неприметная дверь, которая ведет в банный комплекс с номерами и мини-бассейнами. Часть девушек временами, выполняя капризы особо важных гостей, по приказу Максима трудится и там по совместительству, а ее, как любовницу хозяина, никто не принуждает этим заниматься. Танцовщицы, по легенде, не проститутки, и им запрещено без согласования с администрацией оказывать клиентам интимные услуги. Исполнительницы секс-услуг доставляются в банный комплекс в необходимом количестве по заказу из специально арендуемых квартир-салонов. Однажды Роза случайно узнала в одной из них свою бывшую одноклассницу, Валю, и девушки договорились встретиться днем в кафе.

Школа, в которой они училась когда-то, располагалась неподалеку от детского дома, и среди одноклассников было немало детдомовских воспитанников. Традиционно учителя старались не допускать какой-либо дискриминации сирот, строго следя за тем, чтобы в детских коллективах не возникали ростки пренебрежительного отношения к обиженным судьбою деткам. Валя была красивой девочкой, и нет ничего удивительного в том, что в девятом классе в нее, детдомовку, влюбился Веня, Вениамин Сакуров, кудрявый брюнет, единственный сын богатого бизнесмена. Любящие родители бережно отнеслись к чувствам мальчика и не препятствовали школьному роману. Иногда Валюша даже оставалась ночевать у Веньки.

- Знаешь, Роза, мне тогда все наши завидовали: и девочки, и ребята, - вспоминала Валя в кафе, задумчиво потягивая коктейль через трубочку. - Все думали, что я нашла свою семью. В доме у Венькиных родителей было так красиво, просторно и удобно! Мать Вени, казалось, меня полюбила, как дочку. Они мне даже наряды покупали, а Венька был на седьмом небе от счастья, глядя, как я радуюсь подаркам. Он был такой нежный и ласковый, и родители его были такими добрыми и дружными - так мне тогда казалось. Я словно попала в рай. За два года я их полюбила, как настоящих родителей. А потом, когда за месяц до окончания школы выяснилось, что я беременна, они совсем не обрадовались этому. Антонина Васильевна со мной долго разговаривала наедине. Она уговаривала сделать аборт и обещала все устроить. Она говорила о том, что этот ребенок сломает наши жизни, а Венечке они планируют дать очень престижное высшее образование, и для этого ему надо ехать в Москву. После института его ждет карьера, высокооплачиваемая работа. И пока он не окончит институт, о работе и семье не может быть и речи. Еще она говорила, что Венечке рано обзаводиться ребенком, что мы оба пока еще дети. Сам Веня упорно молчал – ни слова в мою защиту. «Родители плохого не посоветуют», - вот и все, что он мне сказал. В общем, я сделала аборт. А Веня уехал в Москву.

- И вы больше не встречались?

- Нет. Я не понимала, куда испарилась его любовь? Как можно вот так - нажать на кнопку и выключить? Мне было тогда очень плохо, я чуть руки на себя не наложила. Тем более что школу закончила - и прости-прощай, детский дом. Кому мы нужны?

- Тебя государство жильем должно было обеспечить, разве не так?

- Ой, не смеши, у нас ни одному выпускнику ничего не дали, кроме аттестата. Работай, устраивайся, как сможешь.

- И что дальше?

- Ты знаешь, детдомовские всегда друг другу помогают. Мы втроем с Танькой Колпаковой и Олькой Сомовой однокомнатную квартиру снимали. На трассе первое время работали. Опасно, конечно, но с голоду не пропали. А потом наши же ребята сюда, в контору, охранниками устроились и нас позвали. Пожалуй, я даже рада, что так получилось. Венька и его родители мною бесплатно пользовались. За мелкие подачки с барского стола их обожаемый мальчик два года имел стабильный секс, не рискуя заразиться от случайных партнерш. Поигрался в любовь - и в сторону. А мой ребеночек не родившийся чем виноват? Никогда я ему этого не прощу. Вот здесь-то и вышла на чистую воду вся их лживая любовь к детдомовской девчонке. Мои отношения с мужчинами сейчас честнее, чем то, как он поступил со мной.

- Плюнь на них, Валюша. Не стоят они твоих слез.

- Да я и не плачу. Самое главное, я поняла - в этой жизни можно рассчитывать только на себя. В Венькиной семье я узнала, как это - жить в достатке. И не хочу горбатиться весь день на работе за нищенские копейки, жить в общежитии с проваливающимся полом и дырявым потолком, до срока старея от непосильного труда. А большего мне государство и не предложит. В принципе, сейчас у меня все хорошо. Я не одна - со мной подруги, они мне как сестры. Живем вчетвером в одной комнате, копим деньги. Пока здоровье позволяет, хочу заработать на квартиру отдельную, потом на машину. А может, вообще уехать из этой страны? Наши красивые русские девчонки везде нужны, а большего унижения, чем нищета, голод и отсутствие жилья я не знаю.

Она помолчала, задумавшись, потом, вдруг оживившись, спросила:

- А ты-то как сюда попала? Из дома, из семьи? В институт разве не пошла, как все домашние детки?

- Ты же знаешь: я всегда танцевала, это мое призвание, ? ответила Роза, смущаясь оттого, что у нее все хорошо. ? Учусь в педагогическом институте. Моя работа и учеба друг другу не мешают. У матери всегда денег нет, а я теперь от нее не завишу и живу, как считаю нужным. Она сначала возмущалась, конечно. Потом ничего, привыкла. А как сюда попала? Да встретила год назад случайно Олеську Овчинникову, она меня сюда и привела.

- Это та, которая с тобой вместе гимнастикой занималась? Высокая такая блондинка?

- Да, только нет ее больше. Умерла она полгода назад.

- Как это? Почему?

- Говорят, от передозировки.

- Она что, наркоманкой была?

- Не знаю. Возможно. Я не замечала. Как-то быстро все произошло. Она тоже у Максима танцевала, а потом, Макс говорит, пришла на работу с узкими зрачками. У нас это не допускается. Ее сразу выгнали. Потом она недолго вроде на квартире работала, как ты. Я на похоронах была. Ее мать так убивалась, прямо в могилу к ней прыгала.

- Нет, не дай Бог на наркотики подсесть!

- А что, у вас это разрешается?

Валя оглянулась по сторонам и тихо сказала:

- Самим не разрешают, а клиенту дозу продавать заставляют, если он попросит для кайфа. Я этого ужас как не люблю! Они такие становятся чумные: не знаешь, чего от них и ждать.

- А кто из ребят детдомовских вас сюда привел? Я их знаю?

- Вовка Тарасюк и Генка Сурмин.

- Что-то я их не встречала.

- Они девчонок охраняют при выездах на дом к клиенту. Только Геночка у нас сейчас по службе продвинулся: Марго его своим пажом сделала, ? сообщила Валя тихонько, почти шепотом.

- Это как?

- Она мальчиков красивых обожает. Если уж положит глаз - не отвяжется. Попробуй, откажись - со свету сживет. Он водителем как бы при ней.

- А сама-то Марго чем занимается?

- Ты что, не знаешь, что ли? ? удивилась Валя, ? она над всеми уличными точками смотрящая.

- Так Генка, значит, альфонсом сделался?

- Говорят, что так и есть. А я вот думаю: может, он и вправду в нее влюбился?

- Да ладно, она лет на пятнадцать старше. Вульгарная тетка. Она ему в матери годится, ? возразила Роза скептически.

- Вот именно. Ты не знаешь, что такое без матери жить. Кто его любил, кто о нем заботился раньше? А она его одевает, кормит, обожает. Я бы тоже была рада папашку заботливого найти. Чтоб любил меня больше жизни. Думаю, я бы тогда, наверное, ни на возраст не посмотрела, ни на внешность.

Девчонки помолчали.

- А это правда, что Максим твой любовник? - спросила Валя.

- Правда.

- Ну, девка, ты в шоколаде! Красивый мужик и богатый, ? протянула Валя с завистью.

Роза быстро перевела разговор на другую тему: она не хотела откровенничать с Валюшей. В глубине души она надеялась, что ее минует участь этой девушки, ведь она, Роза, не такая, как все. Однажды ее заметит какой-нибудь спонсор или режиссер, и она стремительно взлетит вверх, станет известной и знаменитой. Главное, иметь в жизни цель и идти к ней, точно зная, чего хочешь.

Глава 4

Три месяца назад Кире для проведения выездной налоговой проверки дали странную фирму. Общество с ограниченной ответственностью «Торнадо» было зарегистрировано пять лет назад и ни разу никем не проверялось. Но странность была не в этом, а в поведении ее руководителя, Слонкина Виталия Семеновича, одновременно являвшегося и учредителем, то есть собственником фирмы. Получив на руки решение о проведении проверки, он сразу заявил:

- Вы думаете, мне неизвестно, что ваша проверка заказная? Это все происки моих конкурентов, рейдерский захват! Я не позволю вам ни шагу ступить на моей территории, и не мечтайте!

- Как же мы будем с вами работать? - поинтересовалась Кира.

- Это ваши проблемы! А мое дело - оказывать вам сопротивление до последнего, всеми законными и незаконными способами.

Слонкин был пучеглазым худощавым брюнетом лет сорока, с залысинами на висках и тонкими усиками над верхней губой. Держался он уверенно и развязно. По всему было заметно, что он не ожидал проверки, словно кто-то ему твердо пообещал, что проверять его фирму никогда не будут. Он намекал на свои связи в верхах, обещал засадить Киру за решетку, словом, вел себя неадекватно. В конце концов, он написал ходатайство о проведении проверки на территории налогового органа.

Кира была расстроена. Ну, и как с таким общаться? Может, даже и к лучшему, что проверять придется на своем рабочем месте, а то ведь он, чего доброго, и напасть может, изуродовать или убить. Может, он вообще бандит? Закатает ее в асфальт, а от полиции отмажется, скажет, что не приезжала. Спустят дело на тормозах, если у него, и, правда, связи.

Однако выяснилось, что Кира зря ждала документов от господина Слонкина: в течение двух месяцев с начала проверки они так и не были представлены, если не считать кое-как «нарисованные» в текстовом редакторе книги покупок и продаж, и то не за весь проверяемый период, а за отдельные его части, да парочку договоров перевозки. У Киры создалось впечатление, что бухгалтерский учет в фирме вообще не велся.

Межу тем расчетный счет организации свидетельствовал о бурной деятельности. Организация не имела собственности, и, значит, арендовала помещения для четырех саун, трех аптек и одного банного комплекса. Оказание бытовых услуг населению по законодательству подпадало под единый налог на вмененный доход. Однако выручка от деятельности указанных объектов почему-то на расчетный счет не поступала. Вместо нее приходили деньги за получение разрешительных документов, за медикаменты и химические вещества в невероятных количествах, за горюче-смазочные материалы, за стройматериалы, транспортные, охранные, консультационные и маркетинговые услуги, даже за выполнение научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. Самыми распространенными записями в платежных документах были такие: «за услуги по договору подряда», «за ремонтные работы», или, еще загадочнее, «за услуги по счету», далее следовала дата выставления счета. В налоговых декларациях отражалась лишь незначительная часть выручки, причем, какая именно, было неизвестно.

Кира предположила, что наличная выручка, поступавшая Слонкину от оказания бытовых услуг, использовалась им для оказания услуг по обналичиванию вполне приличным фирмам, потихоньку уходившим от налогообложения, что, безусловно, приносило свой процент ушлому хозяину.

Кира растерялась: как вести себя в данной ситуации, она не знала. Выходить на проверки фирм, пользующихся услугами по обналичиванию денежных средств, было бесполезно, пока отсутствовали документальные доказательства обналички, то есть доказательства того, что заказанные работы и услуги в действительности не выполнялись. А как добыть эти доказательства, если документы Слонкин не представляет? Кроме того, это уже дело начальства и других инспекторов, других проверок. Сложность была в том, что фирма Слонкина не только обналичивала, но и осуществляла реальную деятельность. Как разграничить действительно выполнявшиеся работы от липовых? Она пыталась допросить Слонкина, но он, явившись, начертал на протоколе допроса, что имеет право не давать показания против себя, и ушел, торжествуя.

Что ей оставалось делать? Начислять Слонкину налог с выручки, полученной от выполнения работ, догадываясь, что работы не выполнялись, но делая вид, что она этого не понимает? В принципе, это был выход, как раз этого Слонкин и боялся, по-видимому. Он же не мог заявить в суде, что работы им не выполнялись, потому что это просто обналичка: в этом случае он подлежал бы уголовной ответственности за мошенничество.

Жена проверяемого, разбитная дамочка Маргарита Евгеньевна, была представлена Кире как бухгалтер ООО «Торнадо». Приказ о ее назначении на должность был сляпан, похоже, задним числом, и Кира подозревала, что та ничего не смыслит в бухгалтерском учете. Тем не менее, Кира была вынуждена звонить ей едва ли не каждый день, однако Маргарита Евгеньевна давала понять, что Кира крайне ей досаждает и мешает:

- От ваших звонков у меня давление поднимается! Говорят же вам, я плохо себя чувствую. Ну, надо же быть такой навязчивой!

- И вы меня поймите, я обязана выполнять свою работу! - убеждала Кира.

- А мне нет дела до ваших проблем! Здоровье у меня одно, и я не собираюсь его надрывать ради вашей дурацкой проверки. Нет, документы пока не готовы! Я не знаю, когда смогу их подготовить!

Начальство, держа проверку на контроле, указало Кире, что ей необходимо выяснить, где же осуществляет свою деятельность ООО «Торнадо», где же находится его офис и работники, оказывающие хотя бы часть тех разнообразных услуг, за которые поступает выручка на расчетный счет организации.

Из деклараций по единому налогу на вмененный доход она узнала адреса деятельности саун, аптек и банного комплекса. Попробовала выяснить, кто же владелец собственности по этим адресам. Собственником четырех саун оказался некий предприниматель Головакин Алексей Андреевич, адрес которого Кира выяснила по Федеральной базе данных и записала. Направила на его домашний адрес повестку о вызове на допрос в качестве свидетеля. Но о чем его спрашивать? Максимум, что от него можно получить, это подтверждение арендных отношений. Как и предполагала Кира, Головакин на допрос не явился. Законы наши, может, и хороши, только необязательны для исполнения.

Банный комплекс и помещения аптек принадлежали закрытому акционерному обществу «Торонто», директор которого Рывкин Сергей Львович на допрос также не явился. Информации об акционерах ЗАО «Торонто» у налоговых органов не было, что закономерно: по закону об акционерных обществах у них отсутствовала обязанность сообщать в налоговый орган об изменении состава акционеров, чем широко пользовались авторы схем ухода от налогов. Например, стоило только засунуть в цепочку контрагентов акционерное общество, как доказать взаимозависимость участников схемы становилось невозможно. Впрочем, существовала и масса иных способов избежать взаимозависимости в цепочке.

Посетив все известные ей адреса деятельности, Кира убедилась, что сауны, аптеки и банный комплекс в действительности функционируют, однако на их территории не было ничего похожего на офис. Оставался юридический адрес фирмы, находившейся в жилом доме. Перед выездом Кира посмотрела в базе, кто является собственником квартиры. Половина квартиры принадлежала Слонкину Виталию Семеновичу, и по четверти доли имели еще двое, мужчина и женщина. Все трое были прописаны. Кроме того, выяснилась, что Слонкин имеет в единоличной собственности два больших земельных участка в пригороде и еще одну квартиру площадью сто двадцать квадратных метров, однако оснований для выезда в эту квартиру не было: формально она не имела никакого отношения к проверяемой организации. А вот первая квартира вполне могла быть переоборудована в офисное помещение, если являлась юридическим адресом, и не проверить это было никак нельзя, иначе Киру могли обвинить в том, что она не сделала всего, что возможно было сделать, следовательно, нарушила свои должностные обязанности.

На всякий случай Кира прихватила с собой Сергея Иванова, работника оперативного отдела. Визит прошел без эксцессов. Дверь открыли пожилые супруги, по-видимому, родители бизнесмена. Представившись, Кира и Сергей предъявили свои документы и поинтересовались, находится ли по данному адресу ООО «Торнадо». Старики ответили, что никакого «Торнадо» в квартире нет, что и было зафиксировано протоколом с привлечением понятых-соседей. Все, проверка была закончена, срок ее благополучно для Слонкина истек. Кира приступила к составлению акта проверки, намереваясь начислить налоги хотя бы по отдельным эпизодам на основании документов, полученных в результате встречных проверок.

Однако дней через пять случилось непредвиденное: оказалось, что Слонкин накатал жалобу в прокуратуру и в Федеральную налоговую службу, что будто бы Сергей с Кирой обманом проникли в квартиру его родителей, до полусмерти напугали стариков, перенесших войну и голод, вымогали у них взятку и угрожали расправой. Он просил отстранить проверяющих от практически уже завершенной по срокам проверки.

Поскольку Кира и в мыслях не имела проникать в чужое жилье без согласия хозяев, она и не догадывалась, что ее могут в этом обвинить. Говорят, что врач скорой помощи - одна из самых опасных профессий. Кто знает, как встретят его за очередной дверью в жилище? Здоров ли психически тот неизвестный, кому приходится нанести визит? А если он заявит потом, что в квартиру проникли против его воли? Кому поверят в полиции? Еще опаснее быть переписчиком и налоговым инспектором: хотя они и выполняют свои рабочие обязанности, но их никто не вызывал, и доказать впоследствии, что согласие жильцов было добровольным, проблематично.

Ясно, что Слонкин рассчитывал на то, что отстраненная от проверки Кира не сможет подписать акт, а любой другой инспектор, как не проводившее проверку лицо, не имеет права делать выводы по ее результатам. Таким образом, хитрый бизнесмен надеялся избежать ответственности. Браво консультантам мошенников, их план сработал!

Дело приняло серьезный оборот. Началось служебное расследование, одновременно с которым прокуратурой решался вопрос о возбуждении уголовного дела против Киры и Сергея. Теперь время Киры было занято не делами Слонкина, а объяснениями по сути описанных в жалобе событий.

Заранее предполагалось, что налогоплательщик ни в чем не виновен, и, если уж он жалуется, то дыма без огня не бывает. Кире были обеспечены неприятности на длительный срок, сломана карьера, а Слонкин остался формально уже проверенным, но абсолютно безнаказанным, как ему и обещали неизвестные покровители.

Поверить, что интеллигентная и хрупкая Кира могла запугивать стариков и угрожать им расправой, было сложно, кроме того, понятые подтвердили, что ни угроз, ни вымогательства, ни обманного проникновения в квартиру не было. Протокол составлялся на кухне в присутствии понятых и с согласия жильцов. Видимо, поэтому все подозрения следователя пали на Сергея.

- Кира Владимировна, - спрашивала средних лет женщина-следователь, - вы ездили на осмотр транспортом инспекции?

- Нет, мы добирались общественным транспортом.

- Как так? В инспекции несколько автомобилей и водителей!

- Вероятно, у них более важные дела, - сдержанно пояснила Кира. - Мы всегда добираемся до места, кто как сможет. Транспорт нам никто не выделяет. Скорее всего, из экономии бензина.

- Ну, хорошо, но возвращались в инспекцию вы вместе с Сергеем Ивановым?

- Нет, у него еще было задание.

- Возможно ли, что он вернулся в квартиру предпринимателя?

- Думаю, что нет.

- Почему? Вы же не можете знать наверняка?

Наверняка Кира знать не могла. В конце концов, видя настойчивость следователя, и она на миг усомнилась в честности Сергея, с которым общалась только по работе. Но ведь в жалобе она тоже фигурировала, и о том, что Сергей ушел, а потом вернулся, в ней не было ни слова! Нет, все-таки нападение - лучший метод защиты, и Слонкин действовал продуманно. Ясно было, что кто-то его прикрывал и консультировал.

Глава 5

Прохор с раздражением выключил телевизор. Отвлечься от мрачных мыслей не получилось. Бесконечные игры, концерты не вязались с его настроением. Реклама, новости, политика, боевики – все было противно. Но больше всего он ненавидел мелодрамы – сладкие сказки для слабых и глупых. Таких, как он, да. И как же это можно было на пятом десятке поверить, что его полюбила молоденькая красотка? Это каким же кретином надо быть?

Да если бы только это! Предательство глупой бабы он пережил бы, если бы удалось сохранить бизнес. Дело, в которое он вложил все – деньги, труд, надежды, бессонные ночи, – дело всей его жизни, ее смысл, который он нашел вдруг лет пятнадцать назад, ради которого отрекся от того, что имел, вдруг рухнуло в одночасье, придавив его своими руинами почти насмерть.

А ведь он уже уверовал в свое везенье, в свой талант. В то, что он теперь хозяин жизни…. В новых друзей, в новую любовь, И где все это теперь? Как же больно падать! Так больно, что и жить уже не хочется.

Дом в Москве пришлось продать, чтобы рассчитаться с кредиторами, и вот он опять у своего разбитого корыта – двухкомнатной материной хрущевки. Он и не заметил почти, как мать угасла вдали от него, одна-одинешенька.

Эх, Проша, Проша, тебе уже полтинник, жизнь прожита в основном, и что ты имеешь? Ты никому не нужен на этом свете. И не жил ты, а за призраками гонялся, за мечтами и выдумками своими. А самое главное – близких людей, с которыми делил когда-то и быт, и зарплату невеликую, и постель, и невзгоды, и радости, и надежды молодые – потерял, да и сам не заметил, как это случилось. Словно пеленой тебя накрыло, и понесся ты бешеным галопом за деньгами, за связями и чванливыми персонами, за незнакомыми удовольствиями, за самоуважением. Ты ведь и вправду считал все эти годы, что без бизнеса человека и уважать-то не за что.

… В тот вечер, лишь только он вышел из дому, ветер плюнул ему в лицо мокрым снегом. Прохор зябко поднял воротник и зашагал быстрее. Она стояла на прежнем месте, где встречались они вдвоем когда-то, в другой жизни, наверное. Лицо осунулось, потемнело, в глазах метались тревога и боль. Он с горечью приметил седые волоски, глубокие складки в уголках губ, потухший взгляд, мелкие морщинки на лбу и у глаз. Нелегко ей, видно, жилось без него все эти годы.

Он ожидал упреков, обид, слез, бурных сцен, наконец. Злорадного торжества брошенной женщины, показной или реальной холодности. Он все это заслужил, несомненно. Униженный, он жаждал еще большей боли и унижения. Так ему и надо, дураку. Пусть хоть бьет его, хоть ругает, но только вспомнит, какой он был. Нам всем надо, чтобы нас помнили и любили. Пусть не в теперешней жизни, так хоть в воспоминаниях. И чтобы мы знали, что все было не зря. Все что угодно, только не равнодушие. Ему необходимо было почувствовать себя живым.

Она ни о чем не спросила его, начала сразу с главного. Новость была неожиданной, оглушающей. Ваня, сын, стал наркоманом и почти обречен. Ни милиция, ни больницы не помогают, Ленка бьется с ним уже несколько лет. Может быть, у Прохора есть деньги, чтобы уехать, вырвать парня из привычной среды, увезти силком в другой город?

Глаза Лены светились последней надеждой, и Прохор стыдливо отвел взгляд. Всего год назад деньги были, и немалые. Почему же он не вспомнил о сыне раньше? Почему люди так глупы и эгоистичны, что начинают думать о других только тогда, когда самих шарахнет?

Глава 6

За последние две недели Кира мало спала: неприятности лишили ее душевного равновесия. Особенно тяготила несправедливость: мало того, что ей трепали нервы в прокуратуре, так теперь решался вопрос о наложении дисциплинарного взыскания на службе. Там доказательств ее вины не требовалось. Решение принимал не суд, а внутренняя комиссия: для установления виновности достаточно было высшей воли. В других организациях могли наказать за провинность разовым лишением премии, но не в налоговом ведомстве. Здесь все обстояло гораздо круче: по результатам служебного расследования объявлялось дисциплинарное взыскание, например, в виде замечания, и ставить вопрос о его снятии можно было обычно лишь через год. Ни о каких премиях при наличии взыскания не могло быть и речи, поэтому наказанным предстояло в течение года жить на восемь-девять тысяч рублей. Половину сразу отдай в виде квартплаты домоуправляющей компании. Как это «мудро» придумано – установить оклад ниже прожиточного минимума, а потом корректировать доход до среднего по стране разными доплатами и премиями, которых можно в любой момент лишить! А ведь она одна воспитывает сына-студента, и за его обучение приходится выкладывать немалую сумму! Говорят, теперь возможно выселение из квартир тех, кто задолжал. Нарочно, что ли, это делается?

Сын Олежка учится на юриста на втором курсе дневного отделения Университета. Плата за дневное обучение выше, но что поделаешь: только там существует военная кафедра и отсрочка от службы в армии. Олег точь-в-точь похож на своего отца - такой же красивый, добрый и отзывчивый, готовый помочь по первой просьбе, часто даже себе в ущерб. Как и отец, он увлекающийся человек, и у него тоже много друзей. Кира никогда не развелась бы с Костей, если бы не его бесконечные мелкие интрижки. Бабы всегда к Косте так и липли. А последний роман переполнил чашу ее терпения!

В тот год, пять лет назад, ее в приказном порядке послали на месячные курсы повышения квалификации в Пермь. Как водится, ехать никто не хотел, и у каждого нашлась причина: у одной маленький ребенок, у другой мать-инвалид, у третьей ревнивый муж, у четвертой больной желудок и она не может питаться в столовых, пятая только что вернулась с таких же курсов.

Целый месяц Кира скучала по Костику и Олежке, записывала нудные лекции, в которых не было ничего нового. Она с досадой размышляла о потерянном времени, о том, что ее работу за этот месяц никто не сделает, и после возвращения предстоит ударный неоплачиваемый труд по вечерам и выходным. Курсы, курсы! Отличная возможность управленцам подзаработать за счет бюджетных денег, не особо напрягаясь, а также отчитаться наверх о ведущейся работе по повышению уровня низового состава. За качеством лекций на таких мероприятиях никто не следит, попробовали бы они вот так часами налоговый кодекс цитировать на платных лекциях для бухгалтеров!

Наконец, настал день итогового тестирования. Вечером предстоял прощальный банкет и только на следующий день – возвращение домой. Почти десять часов в поезде!

Когда Кира подошла к группе собравшихся для тестирования, все поздравляли Сеню Балашова: у него родился сын. Счастливый отец объявил, что сразу после экзамена едет домой на машине. Балашов – земляк Киры, только из другой инспекции.

– Сеня, а меня не захватишь? – ухватилась Кира за возможность пораньше уехать.

– Без проблем, только быстро давай, я тороплюсь!

Кира сдала тест одной из первых и помчалась за своими манатками в общежитие. Всю ночь они находились в пути, зато к восьми часам утра были уже в родном городе.

В дороге предупредить родных о своем возвращении Кира не смогла: не было связи. Как только пересекли границу области, Кира вновь схватилась за телефон. Однако сотик мужа был почему-то недоступен. Зато сын сразу ответил на вызов, у него как раз начинались занятия в школе.

– Привет, сынок! Как дела? Все в порядке? Я уже подъезжаю к дому!

– Привет, мам! А мы думали, ты завтра приедешь.

– Так получилось, что я пораньше слиняла. Ты рад?

– Конечно! Может, мне уйти с уроков?

– Ни в коем случае! Я пока отдохну, приведу себя в порядок, обед приготовлю, на службу мне сегодня не надо. У папы все нормально? Не могу ему дозвониться.

– Да, все хорошо. Он на работе. Мам, только ты не удивляйся. У нас дома живет Катя. Это знакомая тети Оли твоей.

– Что за Катя?

– Тетя Оля попросила папу, чтобы она у нас пока пожила временно, пока квартиру не найдет съемную. Она сюда из района приехала, на работу устроилась.

– А почему тетя Оля у себя ее не поселила?

– Ну, я не знаю, папу спроси. Вроде у нее там любовник новый появился, и с Катей им никак нельзя в одной комнате.

– Ладно, разберусь. Пока-пока, не задерживайся из школы, я соскучилась.

Открыв квартиру своим ключом, Кира услышала громкую музыку. На кухне в Костиной рубашке завтракала голоногая и длинноволосая незнакомая девица. При виде внезапно возникшей в дверном проеме Киры она поперхнулась.

– Здрасте. А Вы кто?

– Я-то хозяйка, а вот кто Вы, интересно? – спросила Кира не слишком любезно, думая о том, что девица плохо воспитана: по всему видно, что чувствует себя здесь, как дома, и с какой-то стати надела рубашку чужого мужа. В душе у Киры неприятно царапнуло: почему Костя ни слова не сказал жене?

– Я Катя. А разве Костя Вас не предупредил? Он ждал Вас только завтра, – нахальная девица все же выключила музыку.

Кира, привыкшая к тому, что Костя помогал всем, кто ни попросит, молча прошла в гостиную, скрывая смутное недовольство. По всему видно, гостья обосновалась именно тут: на диване лежит чужое женское нижнее белье. Ну, надо же, живет в ее квартире с двумя мужиками, и ни малейшего стеснения. У Олежки, слава Богу, отдельная комната, изолированная; из гостиной дверь ведет в супружескую спальню: стандартная советская планировка.

Кира направилась к шкафу, чтобы взять халат. Интересно, почему постель не заправлена? Костя очень аккуратен в этом отношении: он никогда не оставляет ее разобранной, как бы ни спешил. Машинально поправляя подушку, Кира заметила на ней след от чужой губной помады яркого, вызывающего тона. Это явно Катин цвет.

Ревность захлестнула Киру, как цунами. Крышу снесло. Ей и самой потом стыдно и тяжело было вспоминать, как она себя повела. Зато Катю после небольшой потасовки как ветром сдуло: умчалась с тем, что успела схватить из своих вещей.

Костино барахло к вечеру было помещено в две большие сумки и выставлено в прихожую. Он пытался оправдываться, но факт измены признал. Коварную Олю, якобы без умысла внедрившую молодую хищную бабенку в дом подруги именно в ее отсутствие, Кира вычеркнула из своей жизни навсегда.

От воспоминаний Кира поежилась. Двойное предательство – мужа и подруги – пережить было непросто. Ей хватило мудрости и силы воли не лишать мальчика отца, который вскоре разбежался со своей красоткой. Выяснилось, что он был ей нужен только для того, чтобы отмазать своего любовника от уголовной ответственности.

Уже несколько лет они вдвоем, мать и сын, который, хочется надеяться, не предаст. Хорошо, что пока в сферу увлечений Олежки женщины не входят. Пока рос, он увлекался и шахматами, и химией, и боксом, и байдарками. Последнее пристрастие - фотография. На двадцатилетие Костя подарил ему дорогой фотоаппарат с очень хорошим разрешением, и Олежка летом занимался фотоохотой: с друзьями-байдарочниками по реке сплавлялись, и, пока остальные на берегу отдыхали, они с Ромкой вдвоем по лесам, как лоси, шарахались да в засаде сидели, кормя комаров. Зато сделали редкие снимки зверей и птиц. А видов красивых сколько! А еще он мечтает о путешествиях. После получения диплома Кира обещала ему поездку в Египет. Теперь вряд ли получится.

Глава 7

Рабочий день, как всегда, начался с оперативки у начальника: руководителей отделов как ветром сдуло с рабочих мест. Предоставленные сами себе подчиненные свободно общались, обсуждая новости, обмениваясь сплетнями.

Кира отправила подготовленные для подписи документы на единственный в инспекции исправный принтер и побежала их ловить, чтобы не затерялись в общей массе.

В коридоре она встретила Сергея Иванова.

- Ну, спасибо тебе, дорогая, втянула ты меня в историю!

- Извини, но я и сама пострадала не меньше. Кто же знал, что так получится? Думаешь, это моя инициатива? Начальство само послало, а теперь думает – наказывать или нет. Не представляю, как прожить на такие деньги, если взыскание наложат.

- Деньги - это полбеды. Судимость не хочешь? Тебя что больше устраивает – штраф от ста до трехсот тысяч рублей или тюремное заключение на срок до трех лет, или исправительные работы? Даже если оправдают, зачем мне такие нервы за такие деньги, как наша зарплата? Буду увольняться. Мне семью содержать надо: жена не работает, ребенок маленький.

- Знаешь, говорят, мы имеем право встречное заявление подать о привлечении Слонкина к ответственности за клевету.

- Да? Я согласен, давай подадим. У меня приятель юрист, я проконсультируюсь, что и как.

В это время у Киры заверещал сотик. Судя по номеру, звонила Маргарита Евгеньевна. Кира, поморщившись, сняла трубку:

- Слушаю вас.

- Дрянь, это ты виновата! Это ты его убила, или этот напарник твой! Признавайся! Это вы отомстили ему за жалобу, я знаю! Думаете, управы на вас нет? Сволочи продажные! Чтоб вы сдохли, псы паршивые! - кричала истеричная дама.

- Маргарита Евгеньевна, что вы такое говорите? Кого убили?

- Виталия, конечно, будто ты не знаешь! Да я тебя сама задушу, как котенка! Будь ты проклята, и дети твои, и внуки, - кричала чокнутая баба. Кира отключила ее сумасшедшие вопли. Она ничего не понимала.

- Кажется, Слонкина убили. Поздно заявление на него писать, - сказала она Сергею упавшим голосом.

Сергей побледнел:

- Не хватало, чтоб еще и это на меня повесили.

Сотрудники сочувствовали Кире и Сергею. Каждый понимал, что они ни в чем не виноваты. Любой мог оказаться на их месте. Почему государственный орган не защищает своих работников, а сразу становится на сторону жалобщика?

- Может, всему причиной эта пресловутая «борьба с коррупцией», понятая исполнителями превратно, с уклоном в презумпцию виновности инспекторов, оправдания которых хоть и собираются в письменном виде, но во внимание не принимаются? - предполагали одни.

- Да нет, скорее, дело в том, что общество потеряло представление о законности и справедливости, и ориентируется только по окрикам сверху. Пинок с одной стороны – и сразу ясно, что черное – это черное, а белое – это белое. Пинок с другой стороны – и все, как один, прозревают: черное-то на самом деле, оказывается, белое, а белое – самое что ни на есть черное, и как же мы раньше-то так ошибались? Если, к примеру, первые лица государства говорят, что случившееся в станице Кущевской – это преступление, то только после этого общество начинает активно обсуждать, что так оно и есть, но не раньше того. Если власть уверена, что налоговые работники занимаются террором, то сразу всем становится ясно, что это непреложная истина. А налогоплательщики у нас по определению хорошие. Воруют? Налоги не платят? Да это клевета! Да при таких честных налогоплательщиках, как у нас, налоговый контроль за фирмами вообще не нужен, и к этому дело идет! - иронизировали другие.

Вернувшись с оперативки, начальница отдела собрала подчиненных на учебу. Два раза в неделю, а то и чаще, работников отдела знакомили с вновь поступившими указаниями, письмами, а также с новыми веяниями в арбитражной практике.

На этот раз зачитывались результаты аудиторской проверки одной из районных инспекций города. Кира слушала вполуха: ее не оставляли тревожные мысли о смерти Слонкина. Неужели это правда? Или женщина просто пьяна и несет невесть что? Как бы это узнать? Позвонить следователю и спросить? А ей скажут: «А откуда вам известно о смерти господина Слонкина?» Чего доброго, обвинят в убийстве и арестуют. Неужели все это специально подстроено? Кем?

Да ну, что за дурь лезет ей в голову! Если она невиновна, ее же не могут арестовать! Надо слушать, какие нарушения найдены, ведь и у них проверка на носу.

Заставив себя сконцентрироваться на зачитываемых формулировках, Кира обратила внимание, что в заключении проверяющих рефреном повторялась фраза: «Выявленные нарушения стали возможны из-за неполного выполнения инспекторами своих служебных обязанностей». Часто повторялось и новое понятие - «некачественно проведенная проверка».

- Новомодная тенденция: теперь все проколы в работе налоговой службы на рядовых инспекторов сваливают. Дисциплинарное взыскание на год - хороший источник экономии. А за экономию премию начальству дают. И не сделал - виноват, и сделал - тоже виноват. Написали бы в справке, что могла обследовать юридический адрес, но не сделала, значит, неполностью выполнила свои обязанности, и тоже наказали бы. А то, что Слонкин преступник, никого не волнует, - подумала Кира.

После учебы ей удалось, наконец, заняться работой. Но как только она отвлеклась от тревожных мыслей, у нее вновь запиликал телефон. На этот раз звонил сын:

- Мама, меня забрали в полицию.

- Как?! Что случилось? Говори же скорей!

- Арестовали по подозрению в убийстве какого-то Слонкина. Мама, говорить больше не разрешают, помоги мне, сделай что-нибудь! Я никого не убивал!

У Киры опустились руки. Так, значит, Слонкина и вправду убили? Ну, а Олежка-то здесь при чем?

Она выпросила у начальницы отдела, с которой были неплохие отношения, отгулы в счет летнего отпуска. Слава Богу, дали, вошли в положение. Летом все отдыхать хотят, а работать некому, поэтому начальство в таких случаях идет навстречу.

Никогда она не думала, что придется на себе убеждаться в верности пословицы: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся».

Глава 8

Роза с детства любила танцевать и даже занималась в платной балетной студии. Когда ей было восемь лет, внезапно от инсульта умер отец, и денег на оплату студийных занятий не стало. В качестве альтернативы Розочка несколько лет после смерти папы посещала занятия художественной гимнастикой в спортивной школе. Там она и познакомилась с Олесей, которая была старше на три года и училась в той же общеобразовательной школе. Олеся покровительственно относилась к младшей подруге, и не раз заступалась за нее в школьных разборках.

После окончания школы пути девушек разошлись. Роза пока плохо представляла, чем будет заниматься. С одной стороны, ее манила красивая жизнь и танцы, с другой - она еще не полностью вышла из-под влияния матери, которая внушала, что получить высшее образование совершенно необходимо. Именно по настоянию матери, в прошлом профессионального педагога, Роза поступила в пединститут. Материнских денег Розе катастрофически не хватало. Отношения ее с матерью стали напряженными: девчонка хотела модно одеваться, ходить на дискотеки и в клубы, а та не могла удовлетворить ее потребности. Сидеть за письменным столом было невыносимо: тело требовало движения.

– Я не вижу смысла учиться, – говорила она. – Работать потом, как ты, за копейки?

– Вовсе не обязательно, - убеждала воспитанная в советскую эпоху мать, в чьем представлении высшее образование оставалось гарантом стабильного будущего. - Ты сможешь стать тренером, будешь учить детей танцам, частные уроки хорошо оплачиваются.

– Это все теоретически. Не факт, что мне повезет найти такую работу. И потом, я хочу танцевать сама, а не учить других.

Роза была достаточно волевой девушкой: занятия спортом в раннем возрасте развивают это качество характера. Ее мало интересовали отношения между полами. Интерес со стороны парней она воспринимала как должное, признание окружающих было ей необходимо. У нее всегда было ощущение какой-то своей особенности, исключительности, неизвестного пока предназначения. Влюбляться и становиться зависимой от мужчины она не хотела. Скорее, она жаждала поклонения.

Через два года после окончания школы ее бывшие одноклассники решили отпраздновать это событие в коттедже, принадлежавшем родителям одной из девушек. «Предки» ушли спать в дальнюю комнату, а молодежь веселилась на остальной территории.

Роза была потрясена уровнем жизни бывшей одноклассницы. Такого великолепия и такого простора в жилых помещениях она даже представить себе не могла. «Хозяйка» шикарного коттеджа весь вечер находилась в центре внимания. Ей говорили комплименты, ею восхищались и наперебой приглашали танцевать. Роза не могла этого перенести, и сказала какую-то колкость по поводу внешнего вида девушки. И тут на нее набросились все: девчонки подняли на смех ее саму и ее дешевый наряд, а один из ребят справедливо заметил, что она просто завидует.

Когда обиженная и расстроенная Роза, назвав всех присутствующих парней претендентами на роль альфонса, выбежала на улицу, она поняла, что поступила опрометчиво: транспорт уже не ходил, а добираться пешком через весь город было опасно. Такси не было видно. В нерешительности она двинулась пешком вдоль шоссе, и через минуту возле нее притормозил черный Лексус. Молодой парень очень вежливо предложил свою помощь. Рядом с ним в глубине салона сидела девушка, лицо которой показалось Розе знакомым…

- Роза! Это ты! - неожиданно завизжала таинственная незнакомка от радости. Выскочив из машины, она бросилась подруге на шею.

- Олеся? - недоверчиво протянула Роза.

- Как ты здесь? Одна, ночью? А я смотрю, походка знакомая…Не ожидала тебя встретить.

- Я на вечеринке была с бывшими одноклассниками.

- А почему ушла?

- Да так, надоело.

- Так садись с нами, мы тебя до дому подбросим, да, Миша?

- Ну, конечно, - ответил парень приятным баритоном.

- Познакомься, это мой «МММ» - Михайлов Михаил Михайлович, - смеясь, сказала Олеся. - А это Роза, мы с ней с детства знакомы. Слушай, подруга, поехали с нами!

- А вы куда?

- В ресторан. Ты, наверное, никогда не бывала в таких местах. Я права?

- Ну, в принципе, дома меня сегодня никто не ждет, так что до утра я совершенно свободна!

- Отлично! Едем в «Брависсимо»!

Подруги устроились на заднем сидении, и автомобиль бесшумно тронулся с места.

Глава 9

Оказавшись на улице, Кира разрыдалась. Она стояла у ограды инспекции, лицом к бетонному столбу, и вытирала черные слезы, бегущие из накрашенных глаз, белым носовым платком. Мимо спешили озабоченные прохожие, никто не обращал на нее никакого внимания. Выплакавшись, она вытерла растекшуюся краску с лица, вынула зеркальце, привела себя в порядок. Остудила покрасневшее лицо пригоршней мягкого, недавно выпавшего снега. Достала телефон, позвонила бывшему мужу, который работал в отделе по борьбе с экономическими преступлениями ГУВД:

– Костя, это я. Олежку арестовали, помоги!

– Не понял. Как арестовали, за что?

– По обвинению в убийстве. Здесь ошибка какая-то или подстава. Дело в том, что я как раз проверяла фирму этого убитого, и он написал на меня клеветническую жалобу. Боюсь, что все это как-то связано.

– Олежка звонил тебе?

– Да.

– Что конкретно он сказал, повтори дословно.

– Сказал, что арестован за убийство Слонкина Виталия Семеновича. И что он ни в чем не виноват.

– Понятно. Ты сейчас где?

– Я на улице. Взяла отгулы в счет отпуска. Пока мне не до работы: надо сына спасать. Я ни о чем больше и думать-то не могу.

– Ладно, ты сейчас иди домой, а я по своим каналам попробую узнать, кто следователь, какие у него доказательства и перезвоню тебе.

Войдя в квартиру, Кира застыла в нерешительности: она не знала, что предпринять для спасения сына. Тревога за него, неизвестность не давали думать ни о чем другом. Она включила компьютер, зашла в Интернет и набрала в поисковике фразу «узнать причину ареста сына». Нашлось руководство для родственников арестованного под названием «Правовая неотложка». Прочитав его, Кира поняла примерно, к чему ей готовиться. Можно пойти на прием к начальнику УВД, чтобы узнать фамилию следователя и причину ареста. Можно просить следователя о свидании с сыном, но он вправе и отказать. Нужно узнать, когда принимают передачки. Продукты для них лучше покупать в специальных магазинах при СИЗО. Еще надо нанять хорошего адвоката. Она быстро нашла сберкнижку, на которую откладывала деньги на ремонт и отдых. На первое время хватит. Хотя неизвестно еще, сколько потребует адвокат за свои услуги. И все из-за этого проклятого Слонкина! Почему именно ее послали на эту проверку? Видно, в ее жизни началась полоса невезения.

Зазвонил мобильник: это, наконец, Костя.

– Слушай внимательно и записывай. Следствие по делу об убийстве Слонкина ведет Чесухин Вадим Сергеевич. Я его не знаю лично, он недавно работает. У него есть показания таксиста, который утверждает, что Олег в день убийства преследовал машину Слонкина до гаражного массива, потом вышел, расплатился с таксистом и направился пешком внутрь массива, где впоследствии Слонкина и обнаружили задушенным собственным шарфом.

– Этого не может быть, ведь он мне говорил, что арестован за убийство «какого-то» Слонкина!

– Это означает лишь, что он не знал фамилии убитого.

– Ты что, допускаешь, что наш сын мог убить?

– Вовсе нет. Он мог просто поговорить с ним, для этого не надо знать фамилию.

– О чем им разговаривать?

– А ты ему ничего не рассказывала про проверку? Может, он хотел заставить Слонкина забрать свою жалобу?

– Нет, ну я говорила кое-что, конечно, но фамилий не называла. Как он мог узнать?

– Не знаю. Иногда бывает полезно покопаться в компьютере. Вы с ним ведь одним компом пользуетесь?

– Конечно. У нас не так много средств, чтобы купить второй, да и незачем: мне он почти не нужен. Так, изредка.

– Ты знаешь что, просмотри-ка пока его почту последнюю. Я скоро приеду, мне тут по делу в одно место надо, а потом сразу к тебе, и ты мне все подробно расскажешь.

Кира опять метнулась к компьютеру. Вошла в веб-браузер, просмотрела недавно добавленные закладки. Что за новости? Оказывается, ее сын интересовался секс-услугами! Конечно, он уже не мальчик, но она-то надеялась, что секс у него только с сокурсницами. Как вот с таким взрослым парнем разговаривать матери? Тут нужен отец.

Нехорошо, конечно, за ним шпионить, но что делать, Олежка должен ее понять. Она открыла его переписку. В принципе, ничего особенного. Вот письма от студентов и студенток, про лекции, занятия, приколы всякие, а вот от Леры, двоюродной сестры.

- Так ты пойдешь со мной или нет? - пишет девчонка.

- И сам не пойду, и тебе запрещаю. Даже и не думай, не будь дурой! - отвечает Олег.

Переписка свежая, позавчерашняя. Убийство произошло вчера. Что же задумала племянница, что ей запрещал делать Олег? Имеет ли это отношение к аресту?

Лера - это младшая дочь Зои, Костиной старшей сестры. Девчонке четырнадцать лет, самый трудный возраст.

Несмотря на развод с Костей, Кира продолжала общаться с его сестрой, считая ее близкой родственницей. Мало ли какие у мужиков в мозгах выверты, и какие очередные девицы властвуют их ветреными сердцами, а их дети все-таки выросли вместе, и годы дружбы так просто из жизни не выкинешь.

Кира всегда завидовала Зойкиному характеру. Спокойная как слон, что бы ни случилось, Зоя была жизнерадостной оптимисткой. Она всегда находила положительную сторону в любом событии. Как в анекдоте: «Вы перестали писаться в постель? -Да нет, но ведь к вечеру все высыхает!»

Судьба, правда, ее не баловала. Муж умер, когда младшей дочери было всего два года. Пришлось малышку временно отвезти к свекрови в другой город. Зоя спешно окончила курсы и начала работать бухгалтером. Постепенно жизнь наладилась. Подошла очередь на место в детском саду, и Лерочка переехала к матери. Бабушка очень привязалась к внучке и не хотела ее отдавать, но что поделаешь – у матери все права.

Дети были сыти и одеты, правда, от зарплаты до зарплаты Зоя дотягивала с трудом. Розочка, старшая девочка, была ровесницей Олегу и часто гостила в семье Киры.

Олежка никогда не доставлял Кире особых хлопот, только радовал. А вот дочери Зои, хоть и девчонки, по очереди задавали матери жару.

Сначала Роза, чуть не бросившая пединститут ради работы в стрип-клубе. Даже Кира была шокирована таким поступком племянницы. Обе женщины пытались вразумить девчонку, но куда там: новую работу она бросать ни в какую не хотела, правда, все же согласилась продолжить учебу и получить диплом. Пришлось смириться: упрямая девица хорошо зарабатывала, денег у матери не просила, жила своей жизнью и, кажется, была вполне довольна. Зоя скрывала от знакомых профессию дочери, но, как говорится, шила в мешке не утаишь. Хорошо, что в последние годы люди стали терпимее: пошептались за спиной, чем занимается будущий педагог, да и перестали.

А недавно начался переходный возраст у Леры. Неожиданно она стала прогуливать занятия в изостудии. Зоя вовсе не заставляла ее рисовать, но девочке самой нравилось. Потом сменился педагог, и ей стало неинтересно. Полгода она скрывала от матери, что бросила рисование. Зоя и не ругала бы ее, но девчонка врала матери! Зачем?

Неожиданно и без видимых причин она потеряла всякий интерес к школьным занятиям. Чтобы не ходить в школу, легла на обследование в детскую больницу. Как потом призналась, капнула пару капель крови в мочу, которую надо было сдать на анализ при очередном обследовании в детской поликлинике. Зоя заподозрила неладное только через месяц, когда, удивленная, что дочь не выписывают, начала задавать вопросы лечащему врачу. Оказывается, девочка была совершенно здорова, но выписываться из больницы не хотела. Зачем? Здесь друзей много новых и учиться не заставляют.

И вот буквально полгода назад девчонка две недели провела в психушке! Обыватели боятся таких больниц, как черт ладана. А этой соплюхе интересно, видите ли, стало на психов посмотреть. Оказывается, прочитала где-то про симптомы шизофрении и стала их имитировать на приеме у терапевта. Та встревожилась, написала направление на консультацию в психоневрологическую больницу. А там посмотрели, послушали, да и положили на обследование. Поистине, Леркиным фантазиям не было предела! В одной больнице полежала - понравилось, в другую захотела. Впечатлений в обычной жизни ей не хватало! Серые будни неинтересны! Однако в больнице работают профессионалы, они быстро поняли, что девчонка притворяется. Вызвали мать для беседы и объявили ей, что у Лерки нет никакой шизофрении, зато есть нечто вроде дефекта развития личности: «акцентуация характера». Стало быть, личность не гармонически развитая, а с некоторыми перекосами. Сказали, что это не болезнь, и что не надо пугаться. Большинство людей, к сожалению, негармоничны. А что вы хотите? Общество несовершенно, в семьях конфликты. А ребенок, он на все реагирует. Может, ее в детстве что-то травмировало, а нервная система слабого типа, неуравновешенная, много ли надо?

Действительно, травмировало, вспоминала Зоя. Отцу ведь плохо стало прямо при малышке, когда он с ней играл. Он упал и не двигался, и сразу взрослые забегали, «скорую» вызвали. Конечно, она могла напугаться. И теперь ей повышенное внимание нужно, а мать все время на работе, сестра тоже. Да и чему хорошему сестра может научить?

Зойка, чтобы заинтересовать девчонку и удержать дома, компьютер ей купила. Пусть лучше в игры дома играет, чем на улице новых впечатлений ищет. И правда, Лерка к компьютеру прилипла - не оторвать. К Олегу стала бегать, учиться, как им пользоваться. В школу опять начала ходить, хоть и пропустила много.

А теперь, видно, опять что-нибудь затеяла. Надо бы расспросить ее, но вот скажет ли правду? Совсем завралась, фантазерка.

Тут размышления Киры прервал звонок в дверь: это пришел Костя. Он подробно рассказал, когда и куда можно принести передачку. Оказывается, он уже нанял знакомого адвоката, которому удалось посмотреть материалы уголовного дела.

Маргарита Евгеньевна, жена Слонкина, в день убийства, по ее показаниям, ждала супруга к обеду раньше обычного: он позвонил ей из машины и сообщил, что скоро будет. Находясь на кухне, она готовила еду, временами поглядывая в окно, и видела, как Опель мужа проехал мимо подъезда к гаражному массиву, въезд в который находился рядом с домом. На то, чтобы поставить автомобиль в гараж, уходило обычно не более пятнадцати-двадцати минут. Прошло полчаса, а его все не было.

Встревоженная Маргарита начала названивать на мобильник мужа, но он не брал трубку. Тогда она оделась и пошла ему навстречу. В незапертом гараже она обнаружила труп Слонкина, вокруг шеи которого был туго замотан шарф. Посиневшее одутловатое лицо и вывалившийся язык свидетельствовали об удушении. Пока женщина ждала вызванную ею полицию, она вспомнила, что за машиной Виталия следовало такси, из которого вышел молодой парень, направившийся внутрь гаражного массива. Сразу она не обратила на это внимания, но теперь это показалось ей очень странным: обычно за своей машиной в гараж на такси никто не ездит. Значит, такси именно преследовало машину ее мужа. Этой информации полицейским оказалось достаточно, чтобы найти таксиста, подвозившего Олега, и получить его показания.

- Но каким образом так быстро вычислили Олежку?

- Похоже, был звонок откуда-то из коридоров власти, вот все и заерзали. С помощью таксиста составили фоторобот Олега, размножили и стали показывать прохожим в районе, где он взял такси. А это было рядом с Университетом. Студенты его и опознали.

- Господи, позор какой, его ведь из Университета могут отчислить!

- Не думай об этом. Оправдают - восстановится. Сейчас главное - вытащить сына. Пока он единственный подозреваемый, и следователь, видимо, надеется получить его чистосердечное признание. Он против каких бы то ни было встреч Олега с родственниками.

- Неужели мальчика бьют? - схватилась за сердце Кира.

- Бить не должны. Я поговорил со следователем по телефону, объяснил ему, что Олег мой сын, я за него ручаюсь и не позволю, чтобы к нему применялись незаконные методы. Думаю, он понял. Но моральное давление не исключено.

- Что же делать?

- Адвокат говорит, что прямых улик против Олега у следователя пока нет. Он сделает все, что возможно. Надо будет, он подскажет Олегу, как себя вести. Я думаю, парень и сам все понимает.

- У меня есть деньги.

- О деньгах не беспокойся, услуги адвоката я оплачу сам.

- А с Олегом адвокат беседовал? Не спрашивал его, как было дело?

- Беседовал, но недолго, в присутствии следователя. Олежка в шоке пока. Сказал только, что встряхнул Слонкина пару раз, но не убивал.

- Неужели это все из-за меня?

- Адвокат пока не понял. Завтра он постарается подольше поговорить с Олегом. Можно будет обжаловать законность заключения под стражу, просить суд об изменении меры пресечения. У Олежки ведь гастрит находили, вроде бы? Найди справки, понадобятся при обжаловании. Но это чуть позже. А сейчас скажи: тебе удалось что-нибудь найти в компьютере Олега?

- Знаешь, два непонятных момента. Не знаю, имеет ли это отношение к делу. Во-первых, Олег заходил на сайты, где даются объявления о секс-услугах.

- Ну, это естественно в его возрасте. Совсем не факт, что он этими услугами пользовался.

- Во-вторых, Лерка просила его о чем-то, а он ей запрещал, - Кира показала Косте переписку.

- Ладно, собирайся, поедем к Зое, будем выяснять.

Глава 10

Костя был на своем жигуленке, и они быстро доехали до Зои. Девчонок дома не было, а Зоинька хозяйничала на кухне. Чмокнув братика и Киру, она вновь рванулась к плите.

- Зой, а можно мы с Костей Лерочкин компьютер включим? - крикнула ей вслед Кира.

- Пожалуйста-пожалуйста, мне для вас ничего не жалко, скоро ужин будет готов, небось, вы совсем голодные! - ответила она.

Костя быстро нашел всю Леркину переписку. Глупая девчонка, получив доступ в Интернет, наткнулась на сайты, предлагавшие секс-услуги, начиталась разных объявлений и, похоже, решила выгодно продать свою девственность. На ее объявление откликнулось достаточно много мужиков, однако заплатить двести тысяч рублей согласился только один. Правда, он попросил Леру прислать ее фотографию в купальнике. Лера согласилась, но только с условием, что сначала он пришлет ей свою. И мужик прислал!

Кира чуть не упала со стула, когда узнала на фото покойного Слонкина Виталия Семеновича.

- Это он, Слонкин! - выдохнула Кира, тыча пальцем в фотографию.

Константин посмотрел на нее, помолчал, переваривая новость.

- Значит, так. Лерка, видно, боялась одна на встречу идти, и попросила Олежку сопровождать ее. А Олежка, естественно, совсем запретил ей ходить. Наверное, она сказала ему о времени и месте встречи, надеясь, что он все-таки придет. Предположим, сын до последнего надеялся, что Лерка одумается, и решил проследить, как она себя поведет, если он не явится. Может, все-таки струсит? Уж явилась ли девчонка на встречу, не знаю, но он мужика вычислил и следовал на такси за его машиной. Потом, в гаражном массиве догнал его и запретил ему с Леркой встречаться. Может быть, даже угрожал, ударил для острастки. Но не убивал, конечно.

- Костя, скинь-ка мне на сотовый это фото, пригодится!

- Ну вот, мои дорогие, ужин и готов, быстренько за стол, пока не остыл, - Зоинька втащила в комнату котелок с горячим чахохбили, и Кира вспомнила, что с утра ничего не ела.

- Что это у вас такие вытянутые лица? Случилось что-то?

Костя дернул Киру за рукав:

- Давайте-ка сначала поужинаем, а потом уж и общаться будем, - предложил он. Расхваливая кулинарные способности сестры, Костя, как бы невзначай, осведомился:

- Где твоя младшенькая-то? Почему не дома?

- Ой, ты же ее знаешь: непредсказуемый ребенок! Общение с ровесниками для нее теперь важнее матери. Я уж устала за ней бегать! Ведь и сотовый не всегда берет, своевольница! Возьмет и выключит, как будто он разрядился. Не хочет с матерью разговаривать! Чай будете? Правда, к чаю у меня только пряники.

- Тащи! - коротко скомандовал непривередливый Костя.

Кира механически жевала все, что было положено ей в тарелку, но мысли ее были далеко.

- Кирочка, да что с тобой сегодня? Ни слова за вечер не проронила! - вновь приступила с расспросами Зоя.

- Олега сегодня арестовали, - мрачно ответила Кира.

- Как арестовали? За что?! - ахнула Зоя.

- Сами не знаем. Вроде как за убийство, но это неправда!

- Конечно, неправда, да кто же на Олежку подумает! Парень такой золотой!

- И все же случилось.

- Ай-я-яй, что же делать-то? - закудахтала Зоя.

- А ты знаешь, что твоя Лерка девственность продавать задумала? - строго спросил Костя.

- Как это - продавать девственность? Кому?

- А вот так - первому встречному за двести тысяч рублей.

- Ой, да кто же это купит за такие деньги?

- Говорят, есть любители.

- Ой, да не может быть! Да с чего вы взяли?

- А вот ты пока на кухне была, мы все в Леркином компьютере и прочитали. А Олежка ее защитить хотел, и теперь его за убийство этого хмыря и арестовали.

- Ой, мама! - только и сказала Зоя, присев на диван.

- Дай-ка мне Леркин номер, я сам ей позвоню. Моего телефона она не знает, может, возьмет трубку?

Костины попытки результата не дали: Леркин телефон был отключен. Посидев немного у Зои, Кира засобиралась домой. Константин тоже поднялся: с утра ему надо было на работу.

Добравшись до дома, Кира приняла душ и начала собирать необходимые сыну вещи: кружку, ложку, полотенце, теплые носки, сменное белье. Продукты решила купить в магазинчике при СИЗО, как и советовал Костя.

В полночь, когда Кира уже легла, зазвонил домашний телефон.

- Кирочка, Лерка домой так и не пришла! - плакала в трубку встревоженная Зоя. - Она мне на сотовый СМС-ку сбросила, слушай: «Мамочка, не волнуйся и не ищи меня! Со мной все в порядке!»

- Вот сикуха! - рассердилась Кира. - Не знаешь, к кому она пошла?

- Не знаю. Подружек всех, кого знала, уже обзвонила. Что делать?

- Думай, ты мать! Вспоминай, с кем она общалась в последнее время! В компьютере посмотри!

- Я уже смотрела! Там столько мужиков ее девственностью интересуется! А если она с одним из них? А если он маньяк-убийца? А если ее похитили и в притон сдали? Или на органы?

- Ладно, не реви. Раз сообщение прислала, значит, жива и уверена, что у нее все в порядке.

- Да, а если это маньяк с ее телефона сообщение послал, чтобы ее не искали и не беспокоились? Вот если бы Лерочка сама позвонила, тогда я бы хоть голос ее услышала, знала бы, что жива!

- Ну, что мы с тобой можем ночью сделать? Звони Косте, может, как-то получится у оператора сотовой связи узнать, из какого района было послано это сообщение? В конце концов, пусть в розыск ее объявят! С другой стороны, что она у тебя, не выкидывала фокусов никаких раньше? Давай думать, что это ее очередной закидон! Ты попробуй поспать, а завтра, может, она еще появится, как ни в чем ни бывало!

Кира, кое-как успокоив Зою, положила трубку.
Текст взят с http://www.lit-bit.narod.ru/