Посвящается памяти Ляли, умершей 11 февраля 2008 года, а также людям, помогшим мне в трудную минуту – Вере, Наташе, Ире, Андрею и Татьяне Курдюмовой, которым я обязана тем, что написала эту повесть, а может, и гораздо бОльшим…

«И ВОЗДАСТСЯ ИМ ПО ДЕЛАМ ИХ…»

Вот так, наверное, люди сходят с ума. Сначала сломался ноутбук, за ним телефон, а потом начались такие катаклизмы, что не приведи Господь!!! И уже не только мои личные. Не знаю, как люди, а вот природа точно сошла с ума. Но по порядку. Дело в том, что я, Евгения Ливанова, десять лет назад попала в пиковую ситуацию и осталась без квартиры. И все эти годы я мотаюсь неприкаянно по жизни – куда меня только не заносило! И всё бы ничего, всё было не так страшно, пока я была, как говорится, «в расцвете сил» - я могла как-то подрабатывать и зарабатывать себе на кусок хлеба, иногда даже с маслом.

Но вот мне стукнуло шестьдесят, и дальше годочки покатились под откос… А самое главное, рухнуло от жизни такой моё железное сибирское здоровье.

В начале лета я попала на берег Азовского моря, и худо ли, хорошо ли, но в принципе даже прекрасно проводила время: больше четырёх месяцев купалась и загорала, нежилась на жарком южном солнышке, лопала рыбку и фрукты (здесь бывает навалом всего, особенно персиков, винограда и арбузов, которые в августе и сентябре стоят буквально копейки) – в общем, блаженствовала. Но пипец подкрался незаметно…

Уезжать осенью было некуда, да и не на что. И я осталась. И, как всегда в последние десять лет, вляпалась в такую отвратную тупиковую ситуёвину!

Меня приютила довольно молодая тётка. Они с мужем и дочерьми жили на море летом, а потом уезжали куда-то в центр России, где у них имелась квартира. А меня они вроде как оставили присматривать за домом и всяким хламом, который у них валялся во дворе в изобилии: доски, кирпичи, разная строительная ерунда, потому что тётка лелеяла идею, понастроив шикарных «номеров» для отдыхающих, сделаться богатой (впрочем, они и так не были бедными по российским меркам – трёхкомнатная квартира в большом городе, огромный дом на юге, две иномарки и прочая и прочая… Откуда у них деньги, было непонятно. Мужик промышлял каким-то там «целительством», я и вообще-то не особо в такие вещи верю, а уж в то, что такой тупой пень, полностью находящийся под каблуком своей сварливой бабёнки, способен кого-то там «исцелить» – и подавно! Но дело в том, что они были «лицами кавказской национальности», а у них на Кавказе богатство приплывает к людям чисто автоматически…)

Она была настолько глупа и бесцеремонна, что меня от неё просто трясло внутри, мне делалось плохо от одного звука её голоса. Но деваться было некуда. Она лезла в такие вещи, которые её совершенно не касались – буквально во всё. Такие понятия, как «тактичность» и «деликатность», были ей совершенно неведомы. Наконец, в октябре они отвалили восвояси, и я осталась одна. Вернее, не совсем одна, а со своей кошкой Муськой.

Пока было тепло, мы жили ничего себе. Даже январь был сравнительно тёплый, с небольшими плюсовыми температурами, иногда вдруг пригревало совсем не зимнее солнышко и доходило до 12-14 градусов тепла.

И вдруг погода взбесилась! Однажды ночью начался страшенный ураган, который продолжался трое суток. Балки с крыши летали, как соломинки, чудом не расколотило окна. Массивную дверь уличного туалета просто вывернуло из косяка. Затем повалил сплошной стеной снегопад – снега насыпало, наверное, полметра, как на каком-нить Севере! Но самое главное – начались лютые морозы с ледяным пронизывающим ветром. Море застыло, чего не было уже много лет.

Если бы баба не была так глупа и корыстна и побеспокоилась бы о человеке, которого она оставила зимовать, не подумав о том, что надо создать ему какие-то элементарные условия для существования, то, может, всё как-то и обошлось бы. Впрочем, я и без того понимала, что надолго тут не останусь.

Но дом был совершенно не приспособлен для житья в нём зимой. Комнатка, где я обреталась, продувалась насквозь. Баба, уезжая, и не подумала включить газ, она оставила мне допотопный обогреватель, который жрал электричества немеряно, я платила по счетам огромные деньги, сжиравшие мою крохотную пенсию, а толку от него было совсем мало, да и какой может быть толк, если он обогревал практически улицу?

Но я не сдавалась. Я писала целыми днями. Да – забыла сказать, что лет шесть назад я вдруг ударилась в писательство, меня тоже коснулось это модное поветрие. Но когда почти новый ноут, заработанный прошлой зимой тяжким трудом по сгребанию жутких каждодневных сугробов в садовом товариществе под Питером, где всем заправляла энергичная мошенница и прохиндейка Сашка, державшая народ в своём жёстком воровском кулаке, вдруг сдох, и я осталась один на один с жуткой действительностью – я взвыла. И две недели я провела в холодном беспросветном кошмаре!

На помощь пытались прийти друзья, которых я завела в инете. Один из них, Павел, был довольно своеобразной личностью. Он стал моим «главным» читателем наряду с Кирой Мурзиловой, которая, когда я надолго заткнулась, стала писать мне смс-ки, уверяя, что без меня на сайте «царит полный скучняк». А Павел пытался мне помочь, поместив на главной странице описание моей «страшной трагедии», которую так легко было ликвидировать, если бы…

Если бы натура людская была другой. Но она была такой, какой была: все триста бездарей, зашедших и прочитавших о моей критической ситуации, дружно промолчали. Я уж не говорю о деньгах! Но эти люди столько раз уверяли, что любят читать мои опусы! А оказалось, что всё это полное враньё и лицемерие (непонятно только, зачем оно было нужно?), ведь если бы это было правдой, любой человек мог так легко отправить смс-ку типа «Держитесь, мы с Вами!», как сделала Кира Мурзилова. Ведь никто не собирался заниматься вымогательством – да и смешно, по инету за глотку, как говорится, не схватишь, к стене не прижмёшь, и никого нельзя заставить что-то сделать против его воли. Так что дело было вовсе не в бедности нашего населения и отсутствии у него возможности помочь материально, а в элементарной душевной чёрствости этих людей. Они мне напоминали мой обогреватель. Он был «как бы обогреватель». А они – «как бы люди». А уж про то, какие они «пейсатели», давайте вообще умолчим… Из всего огромного сайта (170 тысяч человек) интересно читать было только талантливую Анечку Шугаеву (ну и изредка попадались, но очень редко, другие стоящие внимания произведения, не без этого, конечно, но не они "делали погоду", а так сайт был просто забит пошлой бездарной ерундистикой).

Впрочем, откликнулись две женщины, правда, из другого сайта – социальных сетей, где я тоже активно писала свои мизантропические опусы. Одна из них, хоть и была, как и я, «бедной пенсионеркой», положила мне тысячу на телефон и развернула широкую «кампанию» помощи, которая, впрочем, особого успеха не имела, кроме того, что вторая из этих женщин послала на мою банковскую карту значительную сумму, благодаря которой – да-да, ни больше ни меньше! – я избежала смерти в летнем неотапливаемом помещении, когда вдруг в конце мягкой южной зимы завернул такой невообразимый минус, что замёрзло море, и схватить воспаление лёгких было делом двух минут. Но я отделалась только небольшой простудой и лёгким испугом, потому что очень быстро сумела снять просто шикарное помещение, где мне уже не грозил холод и фатимкин моральный террор.

И меня ещё помнили (почти через полвека!) мои одноклассники. Правда, одна из них превратилась в полную сволочугу, потому что верно служила нынешнему мошенническому режиму, который легко превращал людей в отборное говно – воров и взяточников и последних чёрствых сук. Вот и эта полная дебилка, которая не умела обращаться даже с мобильником, но пролезшая в «высшие сферы», где решались человеческие судьбы, наговорила мне кучу такой бредятины и чуши, укорив меня непонятно в каких грехах, что стало даже смешно, хотя ситуация к смеху совсем не располагала. Впрочем, в инете я привыкла к тому, что наше общество состоит в основном из таких вот уродов, которые пороли свои благоглупости от души и по велению сердца.

Зато другая… она вообще не стала долго думать и размышлять. Она даже слушать меня не стала – буквально с первой минуты нашего разговора заявила, что тут же бежит переводить мне деньги, на которые я купила вполне приличный, хоть и не новый ноутбучок.

Да! Я могла голодать сколь угодно долго. Но не писать – это было для меня сущей пыткой.

И вот теперь можно было наслаждаться, вспоминая все ужасы, которые я только что пережила. Несколько дней назад мы проводили время с Муськой, валяясь под двумя одеялами в насквозь продуваемой холодным ветром комнатке, которая больше походила на тюремную камеру, так как единственное узкое окошко у неё было где-то высоко под потолком (только что не зарешёченное!). Так как я потеряла огромное количество записей классической музыки, которые слушала ежедневно, особенно в исполнении двух моих любимых пианистов- гениев – Дэниэла Баренбойма и Артура Рубинштейна, делать было ну абсолютно нечего. И я принялась усиленно развлекать Муську, а заодно и себя.

Сначала я ей спела бетховенского «Сурка», которого в первом классе музыкальной школы наигрывала на своей скрипочке. «Из края в край вперёд иду, и мой сурок со мною, под небом кров себе найду, и мой сурок со мною… Кусочки хлеба нам дарят, и мой сурок со мной. И вот я сыт, и вот я рад, и мой сурок со мной…». Ну прямо про нас с Муськой! Аж потянуло зарыдать и пожалеть самих себя, двух несчастных девчонок! Но расслабляться не стоило.

Песен я никаких не знала (кроме революционных, которыми пичкали нас в изобилии в школьные годы. А вообще-то – почему бы и не спеть: «Врагу не сдаётся наш гордый Варяг, пощады никто не желает»? Тоже вполне подходяще в такой критический момент!). Впрочем, что-то такое всё-таки я вдруг выдала - из времён моей молодости, когда высоко горела звезда Александры Пахмутовой, талантливой женщины, не в пример нынешней бессмысленной попсе. И я усладила Муськин кошачий немузыкальный слух хитами 70-х годов прошлого века - «Надеждой» и «Нежностью» (впрочем, будем самокритичны – моё пение ненамного отличалось от неблагозвучного Муськиного мяуканья… Но уж, как говорится, чем богаты… К тому ж, никто кроме Муськи, и не услышит!). Но на этом мои песенные возможности иссякли, и я прочитала внимающей мне животине моё любимое стихотворение Блока.

«Тебя скрывали туманы,

И самый голос был слаб.

Я помню эти обманы,

Я помню, покорный раб.

Тебя венчала корона

Ещё рассветных причуд.

Я помню ступени трона

И первый твой строгий суд.

Какие бледные платья!

Какая странная тишь!

И лилий полны объятья,

И ты без мысли грустишь…

Кто знает, где это было!

Куда упала звезда?

Какие слова говорила?

Говорила ли ты тогда?

Но разве мог не узнать я

Белый речной цветок,

И эти бледные платья,

И странный белый намёк???»

Вот как надо писать, господа бездари! Но вам до этого, как до Марса.

А интересно – сколько сейчас времени? Я посмотрела на часы. 4.34 утра. А впрочем, какая мне, блин (как в наше время премерзко выражаются), разница, сколько сейчас времени? Не всё ли мне равно??? Я услышала в полной тишине, как в наш переулок заехала машина. Я взвыла: «Нееет!!! Только не это!!!» Вот как панически я боялась фатимкиного пришествия. Но, слава Богу, на сей раз пронесло.

И я вспомнила, как в раннем детстве я всегда просила бабушку (зимой, когда в Сибири стояли в те времена нешуточные морозы, и иногда доходило до 50 градусов, помнится, я даже, однажды ненадолго выйдя на улицу, моментально серьёзно обморозила себе лицо), которая меня укладывала спать и сидела рядом со мной, пока я не засну: «Пожалуйста, подоткни мне одеяло!» И когда она это делала, мне становилось так хорошо и уютно, что я тут же засыпала.

Вот и сейчас, шестидесятисхвостикомлетняя уже практически сама бабка (выгляжу так, что часто называют «бабулей») я мысленно попросила свою давно в муках умершую бабушку: «Подоткни мне одеяло!» И вдруг мне стало опять так же хорошо, как в детстве… И я вырубилась.

Когда я сидела в инете чуть ли не сутками, сны мне не снились. Но сейчас – наверное, оттого, что я старалась всё время убежать от кошмарной действительности в сон, они были яркими, цветными и фантастическими, точнее, имели фантасмагорические сюжеты, сильно смахивающие на фильмы ужасов. Повадилась сниться Светлана Петровна – одна из самых омерзительных личностей, встреченных мной по жизни (Фатимка отдыхает), Сонечкина, так сказать, подруга. Во сне она делала со мной что-то дико противное, до такой степени, что я даже не понимала, что именно, и, проснувшись, не могла вспомнить конкретно, что это были за действия, оставалось только общее впечатление чего-то мерзостного и тошнотворного.

Сонечка и Светлана Петровна олицетворяли собой тезис «противоположности сходятся»: Сонечка была убеждённая, твердокаменная, железобетонная старая дева, начисто отрицающая секс, а Светлана Петровна – редкостная блядь. Причём мужики бросали её сразу же, трахнувшись с ней всего один-два раза. Для меня это была загадка: что такое надо было делать с ними, чтобы ни один не задержался хотя бы на неделю? Но, естественно, расспрашивать её об этом я не могла, хотя и имела чисто человеческое любопытство.

Сонечка рассказывала, что когда у неё умерла мать, и стоял гроб, Светлана Петровна, войдя, во всеуслышанье заявила: «Ты представляешь – я познакомилась только что с дивным мужчиной!». Народ был настолько шокирован, что настала «гробовая тишина» уже буквально. На днях рождения Сонечки она, ничуть не смущаясь, вылизывала свои тарелки. Зрелище было не для слабонервных, но остальные Сонечкины знакомые – люди высокоинтеллигентные (Сонечка была известным московским театральным журналистом, вращавшимся в элитных театральных и киношных кругах, в основном мхатовских, тесно общавшейся с Кторовым и Прудкиным, начавшей первой писать и открывшей миру таких известных впоследствии актёров, как Александр Лазарев, Эдуард Марцевич – до потери пульса красивого мужика, сыгравшего Мальмгрена в «Красной палатке» - и Владимира Рецептера, питерского актёра, который когда-то был невероятно знаменит своим «Гамлетом» и вообще имел разносторонние таланты: писал прекрасные стихи и издавал свои невероятно эффектные по оформлению и очень интересные по внутреннему содержанию книги) делали вид, что ничего особенного не происходит, как и полагалось вести себя настоящим интеллигентам.

Муж в своё время ушёл от неё, забрав десятилетнего сына, и опять же для меня загадка, какой надо быть матерью, чтобы можно было спокойно на это согласиться. Да и вообще – у КАКОЙ МАТЕРИ можно забрать ребёнка, да ещё такого большого (в этом возрасте дети уже сами решают, с кем им остаться)??? У меня бы, например, забрали мою дочь только через мой труп. А мальчик, естественно, вырос, стал виолончелистом в симфоническом оркестре, и НИ РАЗУ за полвека не навестил свою мать (!!!). Так что Светлана Петровна имела внуков, которых она никогда не видела. Сонечка намекала, что она убила своих престарелых родителей, но моё сознание отказывалось воспринимать такие чудовищные вещи. Хотя, пожив, например, в деревне, я поняла, что среди людей чудовища не так уж и редки, и это даже не какие-то там Чикатилы, а обыкновенные деревенские старухи – яркий пример многократно описанная мной Комориха, настоящий деревенский монстр.

Однажды мы (когда жили уже в Питере) приехали в Москву, остановиться нам было негде, и пришлось идти переночевать к Светлане Петровне. С нами был наш мраморный дог. Светлана Петровна жила в самом центре около Тверского бульвара в огромной коммунальной квартире. Надо было видеть своими глазами, что творилось в двух её комнатах – моих литературных способностей не хватает, чтобы ЭТО описать адекватно. Я попросила у неё одну из многочисленных замызганных кастрюль, выбрав самую старую и грязную, потому что мы забыли взять с собой собачью миску. Я её отмыла и сварила в ней суп. Когда он остыл, Дэндик съел половину (он у нас был малоежкой, несмотря на внушительные размеры, и охотнее всего лакомился только чем-то особо вкусненьким типа бутербродиков с ветчинкой, которая тогда даже близко не напоминала то, что продают под этим названием сейчас), кастрюля с недоеденным супчиком осталась стоять на полу, мы куда-то ушли, и каков же был мой ужас, когда, вернувшись, я увидела, что Светлана Петровна с большим аппетитом доедает Дэндиков суп прямо из кастрюли! Я не знала – сказать ей или промолчать. Но, с другой стороны, она же видела, что он стоит на полу – значит, собачий… И я сказала. Но никаких особых эмоций не последовало. Светлана Петровна спокойно ответила:

- А я вашей собачкой не брезгую.

Комментарии, как говорится, излишни.

Как-то летом я отвезла их с Сонечкой на отдых в нашу тверскую деревню, где мы задёшево купили домик, чтобы было куда вывозить животных (кроме Дэндика тогда у нас жили кошка с котом – Лиля Мурлыкина и Дантес). Через какое-то время приехала их навестить, привезла Сонечке продукты и деньги. Деньги я перед этим поменяла в обменном пункте (доллары на наши деревянные), и поэтому точно знала сумму, у меня имеющуюся, поменяли мне их новенькими сотенными купюрами. Я вообще человек по жизни очень неаккуратный по отношению, например, ко всяческого рода документам и прочему такому. Поэтому деньги у меня лежали не в кошельке, а просто во внутреннем кармане джинсов такой толстой пачечкой, перетянутой резинкой – как мне их вручили в обменном пункте. Джинсы висели на стуле.

Утром я услышала какую-то возню около стола, где стоял этот стул. Обычно я сплю очень чутко и моментально просыпаюсь. Тут я проснуться почему-то никак не могла, хоть и сильно пыталась. Наконец, мне это удалось. Я сразу обратила внимание, что джинсы висят совсем не так, как я их оставила с вечера. Я пересчитала деньги – не хватало ровно тысячи.

Зачем она украла её, я тоже не понимаю. Попросила бы – я бы дала, потому что я много раз давала суммы в районе ста и больше долларов и ей, и другим Сонечкиным знакомым-пенсионерам. Деньги у нас тогда водились немалые – мы сдавали квартиру.

И хотя я не знала, как об этом сказать, «разборки полётов» не произошло – Светлана Петровна, сославшись Сонечке на «тесноту» в связи с моим приездом, тут же упорхнула на проживание к какой-то своей недавно приобретённой деревенской подруге.

Сонечка рассказывала, что Светлана Петровна, когда они куда-нибудь вдвоём ездили (а Сонечка была большой любительницей путешествий по разным малоизвестным достопримечательностям России), всегда воровала ложки и вилки в общественных питейных заведениях… И, так как Сонечка никогда не считала своих денег и бросала кошелёк где попало – когда она находилась в обществе Светланы Петровны, деньги из него исчезали тоже…

При этом Светлана Петровна в своё время кончила Московскую консерваторию (по классу вокала) и вроде бы считалась «интеллигентной женщиной».

И что она мне вспомнилась? Видимо, мне было настолько плохо, что ничего лучшего моё подсознание не могло выдать. К сожалению, снов по заказу не бывает. Но Бог с ней, со Светланой Петровной – это призрак давно прошедшего прошлого…

Самые счастливые часы у меня были, начиная от 5-6 утра – я накрепко засыпала и спала иногда до 3-4 часов дня. А просыпаясь, жалела, что я не медведь и не могу залечь в бессознанку на всю зиму…

Удивительно, как я, неженка, привыкшая к отличным бытовым условиям (всегда жила в хороших благоустроенных уютных квартирах со всяческими удобствами), выдерживаю такую жизнь, которую ведут все эти несчастные люди, называемые в нашей стране бомжами! Только что в коллекторах не ночую, но ведь всё ещё впереди!

Да, вот в такие жуткие февральские денёчки и умерла Сонечка ровно четыре года назад. Кончила свои дни в полном беспамятстве в какой-то сибирской богадельне для психов и умственно отсталых. Сама она тоже давно уже превратилась в полный овощ, но я всё равно хотела, приехав из Америки, где надеялась заработать много зелёного бабла, забрать её, да не успела… И заработать не получилось…

Слава Богу, мне не 85, как было Сонечке, и я в своём уме. Мы ещё повоюем!!! Кто сказал, что против высших сил мы бессильны? В конечном счёте, ничего не скажешь – побеждают они. Но в отдельных раундах? Вот как сейчас? Ведь им опять не удалось меня изничтожить, как они ни старались.

Теперь мне стало всё абсолютно ясно про этот мир. Ну прямо просветление снизошло. Создавало его Зло, по своему образу и подобию. А потом напрочь забыло про своё крайне неудачное создание – видно, другие злобные делишки вселенского масштаба отвлекли. Я всегда сильно подозревала, что в мироздании что-то капитально устроено не так, какая-то жуткая порочность положена в основу не только жизни на этом комочке грязи, но и всего этого необозримого и непонятного пространства, именуемого Вселенной… А теперь убедилась конкретно. Мир населён сумасшедшей тупой биомассой, несмотря на то, что ей таки бывают доступны «души высокие порывы». Но вспомним, как она, эта тупая биомасса, жестоко расправилась с Иисусом Христом, и ведь только за то, что он кротко призывал её «возлюбить ближнего своего» (отвратные хари на картинах Иеронимуса Босха – вот истинное лицо человечества!). А Моцарт – в возрасте всего лишь 36-и лет легший в неизвестную общую могилу для бедняков, это он-то, гений из гениев, давший этому гнусному миру такие моменты просветления, что, когда он, этот мир, будет корчиться в последних судорогах (а это обязательно будет!), его, может быть, даже пощадят только из-за того, что сюда приходил этот человек (или всё-таки не человек?..) – живое доказательство, что существует Чудо, а не только семимиллиардная тупая гнусность моральной вони, исходящей из этой пердящей и чавкающей биомассы!..

А Паганини, прах которого какие-то церковные злобные недоумки не давали предать земле в течение не то тридцати, не то сорока лет (точно не помню, да и какое это имеет значение?). Вот что за удовольствие они получали от своего садистского запрета? Ведь самому Паганини уже было глубоко плевать!

А Марина Цветаева, повесившаяся только потому, что все вокруг были глубоко равнодушны к её судьбе? А потом начали строчить мемуары, вспоминая, какая она была необыкновенная, гениальная и ни на кого не похожая?

Да перечислять можно бесконечно. Что это даёт? Ничего, кроме глубокого сожаления, что НИКТО НИКОГДА НИЧЕГО НЕ ПОЙМЁТ, и всё будет продолжаться ровно до того момента, когда биомассу сметёт с этого шарика гигантским веником вселенского катаклизма, и уже неважно будет, кто это сделает – Высший ли Разум, уставший от гигантских куч морального дерьма, произведённого биомассой за тысячелетия её поганого существования, или какая-то слепая случайность в лице гигантского астероида… И нет ничего смешнее и нелепее этих толп фанатиков, поклоняющихся лику «доброго боженьки» на дешёвеньких намалёванных бездарными мазилами дощечках, или выстраивающихся во многокилометровые очереди полюбоваться кусочком неизвестного происхождения тряпицы.

Что касается меня, то я прожила уже несколько жизней. В первой жизни я была тем существом, которого нарисовал в итоге сошедший с ума художник, не вынесший давления на слабый, хоть и гениальный, но всё-таки человеческий мозг этой галактической надчеловеческой Сущности, которая первой попробовала возмутиться против зла и порока и была повержена и уничтожена. Второй раз – я знаю это точно (от скромности я, конечно, не подохну!) – я была именно Вольфгангом Амадеем. Иначе откуда я знаю всё до последней ноты из того гигантского количества произведений, что он написал? Меня, кстати, всегда поражает, что просто физически невозможно это сделать за такой ничтожный отрезок времени, отпущенный ему на время его земной жизни. И тем не менее…

Но по основным своим психологическим особенностям я была, конечно, чисто русским человеком со всеми его противоречивыми свойствами менталитета, выработавшегося за много веков вливания целых океанов чуждой крови множества совсем этнически далёких от нас народов. Ведь согласитесь – например, евреи пронесли свой генотип через тысячелетия, ни с кем не смешиваясь и оставшись чистыми и однородными по крови. И вряд ли ещё найдутся на Земле народы, кроме русского, впитавшие в себя столько других рас и национальностей!.. И тем не менее… мы – РУССКИЕ. Иногда хочется написать на эту тему много-много, целое тысячестраничное исследование, но прекрасно понимаешь, что тема эта неподъёмна. Ведь классик сказал уже давным-давно: «Умом Россию не понять». Я же в этом плане пробудилась от спячки, когда попала в Штаты. Каждый день видя эти несметные толпы (в основном, я жила в Нью-Йорке) китайцев, малайцев, негритосов, евреев, мексиканцев и ещё Бог только знает кого, я вдруг почувствовала себя именно глубоко русским человеком, чёрт возьми, даже патриотом, хотя до этого никогда такого за мной совсем не водилось. Даже наоборот, думала, что я этакий гражданин мира, поскольку с раннего возраста впитывала всю мировую культуру, читая книги писателей всего мира, слушая музыку композиторов всех эпох и континентов (правда, всегда терпеть не могла джаза – эти однообразные звуки, пронзительно издаваемые под какое-то примитивное кривляние жизнерадостных чёрных обезьян). Ан нет! Оказалось, что я испытываю совсем не слабую гордость за свою принадлежность именно к ВЕЛИКОЙ РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ!

Но культура-то культурой, а вот русские люди не переставали меня поражать. Например, взять Павла. Человек изобрёл величайшее чудо, которое могло перевернуть всю цивилизацию и заставить её пойти совсем по другому пути – дешёвое топливо, основанное на чистом сгорании, про нефть можно было бы уже забыть! Это могло бы принести ему несметное богатство, много миллионов долларов, но он сидел тихонечко, как мышка, в каком-то занюханном научно-исследовательском институте в медвежьем углу, получая позорную нищенскую зарплату в 9 тысяч рублей (в Штатах даже мусорщики имеют в тысячу раз больше!), и был весьма доволен своим незаметным существованием на этом свете, считая, что у него ещё «вся жизнь впереди, надейся и жди»!!! А между тем, ему шло уже к пятидесяти. Как много наивных товарищей думает, что конец – он где-то там, далеко…

То, что народ стал абсолютно равнодушен к бедам и несчастьям ближнего, меня как раз совсем не удивляло. Но иногда он вдруг начинал проявлять какую-то дурацкую инициативу (даже существовало выражение «скотина с инициативой», а ещё поговорка: «Услужливый дурак опаснее врага»). Тут вот на днях я по телефону пожаловалась соседу (фатимкиному, конечно, а не моему, если быть точным), что не могу выйти, потому что у меня замёрз замок на входной калитке, и я ни в какую не могу его открыть. И что вы думаете? Рано утром он оторвал напрочь кусок забора из рабицы, ворвался на мою территорию и стал молотить в мою дверь. Я спросонья даже не успела перепугаться. Оказывается, он решил меня вызволить из плена, хотя я его об этом не просила (ежу понятно, что, как только бы днём слегка потеплело, замок стал бы открываться как всегда). И страшно оскорбился до глубины души, когда я сказала, что не надо было всего этого грандиозного предприятия затевать, а главное теперь - постараться восстановить забор в прежнем виде, так как Ахмет с Фатимкой меня за такой урон, нанесённый их драгоценному имуществу, сожрут с потрохами. Он долго орал, брызгая слюной, что я неблагодарная тварь, он хотел мне, понимашь ли, помочь, и чтобы я ему вообще больше никогда не звонила (я позвонила в первый и единственный раз, и совершенно по другому поводу). Но через день я пошла выкидывать мусор и столкнулась с ним и его женой, когда они садились в машину, собираясь поехать в соседнюю станицу. И он абсолютно мирным тоном, как ни в чём не бывало, предложил мне поехать с ними, если у меня есть в этом какая-либо надобность. Надобность была – в нашем совершенно нецивилизованном посёлке не было банкомата, а мне надо было проверить банковскую карту. По дороге мы очень нормально и задушевно побеседовали… Вот и пойди пойми, какой такой должен быть подходец к нашему народу!

Но вообще, Гоголь гениален и бессмертен хотя бы потому, что это он создал образы Манилова и Хлестакова. Маниловщина – вот основная черта русского менталитета. Лежать с банкой пива у зомбоящика и мечтать, что сейчас тебе поднесут на блюдечке с голубой каёмочкой все блага мира всегда было главной национальной особенностью русского человека. А уж врать и придумывать, изображая себя этаким суперменом, свойственно даже последнему деревенскому пьяному забулдыге. Вглядитесь в сладкую парочку наших несменяемых правителей – это же именно Манилов с Хлестаковым, правда, не столь бескорыстные, как их литературные прототипы… Впрочем, вот уж кто совершенно не заслуживает такого бурного обсуждения, которое кипит в инете вокруг этих ничтожных по сути дела персон, волею игры Господина Случая в лице пьяного идиота ЕБНа оказавшихся на таком значимом месте.

И ещё вот какая истина подтвердилась на все сто. Совершенно точно, что испытания, дающиеся человеку, если не убивают его, то делают его морально сильнее. А впрочем, я всегда была жуткой врединой и ничего не боялась. И укротить мой поганый зловредный «наперекорный» нрав не смогло даже это ужасное десятилетие нищей скитальческой жизни в качестве «отброса общества». И опять же – я всегда была изгоем из своего народа, да что там – из всего человечества. Так что мне не привыкать быть «деклассированным элементом». Своим существованием на этом свете я попираю все мещанские и обывательские представления об этой жизни. Посягаю, так сказать, на устои, на основы основ, на которых стоит этот мир.

Помню, как совсем недавно чуть не надорвала себе от смеха животики. Я опубликовала в социальных сетях какие-то воспоминания о своей молодости, которую я провела в том числе и в профессорском доме. То ли профессорша мне попалась нестандартная, то ли мы с ней вообще были одного поля ягоды по части внутренней свободы и раскованности, то ли евреи (а она была еврейкой) лучшие в мире хохмачи (кстати, это слово именно еврейского происхождения, как, например, «халява» - чисто русское понятие), но в её доме, как нигде, царил такой на грани полного неприличия хулиганский юмор (и это несмотря на то, что она семь своих последних лет провела прикованная к кровати и креслу из-за того, что её парализовало на собственном концерте)! А один возмущённый обыватель написал в комментах, что не могли там говорить о сексе, а говорили о том, как варить варенье (тут я чуть не упала в глубокий обморок от хохота) и о ценах на продукты. О, убогие «благопристойные» представления нашего человека о нравах!

И ещё. Любое добро, которое человек делает другому – он делает исключительно ДЛЯ СЕБЯ. Представьте себе, в этом нет ни малейшего альтруизма, а один сплошной эгоизм… Вот и эти немногочисленные люди, которые мне помогли сейчас, сделали это для себя. Вряд ли им это зачтётся на том свете, но каждый, кто хоть раз совершал хороший поступок, зная, что он хоть чуточку изменяет этот мир к лучшему, осознаёт, как безумно приятно ТВОРИТЬ ДОБРО в этом сволочном мире…

…Однажды я сдуру ляпнула Сонечке, что всё, что я для неё делаю, я делаю для себя, потому что любое такое действие доставляет мне массу дикого ни с чем не сравнимого удовольствия. И старушка обнаглела. Когда я ей в шутку выговаривала, что могла бы ведь иногда сказать «спасибо», а не принимать мои «благодеяния» с полным равнодушием, она мне преспокойно заявляла: «А за что? Ты ведь делаешь это для себя». Сонечка вообще отличалась железной логикой, и часто мне просто нечего было ей возразить…

Мироздание – говно. Оно приносит одно сплошное зло несчастному человечку, обречённому проживать свою жизнь в муках и болезнях, трудясь в поте лица и вовсю сражаясь за своё место под солнцем, которое совсем даже не достаётся ему просто так, задарма. И в 999 случаях из тысячи его жизнь полностью лишена смысла. А может, и во всех случаях… Но ничего другого нам не дано. Нас никто ни о чём не спрашивает – голенькими и беспомощными нас насильно выкидывают в этот холодный мир, а через короткий промежуток времени лишают нашу плоть, а часто и наш разум нормального, так сказать, функционирования, кидают нас в пучину физических немощей и страданий, и в результате мы агонизируем на смертном одре, как будто и не было никаких редких и случайных в общем-то минут счастья и любви, как будто мы и не жили вовсе… И чего стоят все великие творения, все великие мысли, если в результате кончается всё, как у Вольтера, который под конец долго валялся в своих экскрементах, брошенный всеми на свете?!! Но что всё-таки заставляет нас жить и творить? Какая такая сила сидит в слабом человечке и не даёт ему поддаваться вызовам Судьбы, пытающейся согнуть его в бараний рог и делающей его унизительно зависимым от её жалких подачек? Но ведь она не щадит никого – убивает и унижает не только нас, простых смертных, но и великих гениев! С ними она поступает даже намного хуже. Вот ведь в чём парадокс! Почитайте все их жизнеописания – это же невыносимый кошмар и ужас бытия (правда, они имеют то, чего лишено большинство: нечеловеческое наслаждение от подобия себя Божеству, когда создают такое, что не исчезает даже в Вечности)! Ну как можно только представить страдания голодающего художника, в результате сошедшего с ума и в отчаяньи отрезавшего себе ухо? Я, например, не способна почувствовавать себя на его месте. (А после его смерти эти безумные картины, написанные мазками величиной в целый тюбик и иногда даже без кисти выдавленными прямо на холст, продаются за бешеные миллионы и, извлечённые откуда-нибудь с пыльного чердака, где они валялись среди разного ненужного хлама, висят в самых крупных музеях мира). Да что там Гении! Я не могу даже понять, ЧТО ПЕРЕЖИЛИ БЛОКАДНИКИ ЛЕНИНГРАДА, сотнями тысяч уходившие из холода и мрака этого света, мало чем отличающегося от вечного холода и тьмы небытия…

Так что уж и не знаю, хуже других или лучше мне приходится в этой жизни. Возможно, я ещё получу на свою долю уникальную порцию мучений, изобретённых мерзким мирозданием для каждого своего Творения. А может, как сказал один известный товарисч, и «минует меня Чаша Сия»… А вдруг я помру в уютной чистенькой постельке, окружённая благоговеющими восхищёнными почитателями (размечталась!)??? Моё даже самое ближайшее будущее покрыто мраком. Но пока что я в очередной раз выкарабкалась из своих приключений целой и невредимой. А через месяц-полтора здесь, на юге, должна начаться весна, которую не в силах отменить даже сам Господь Бог. А весна – это цветочки-лепесточки, это яркое солнышко, это тёплое море… Да что я распинаюсь – сами всё знаете!

© Copyright: Люба Гайдученко, 2012

Свидетельство о публикации №21202080780
Текст взят с http://www.lit-bit.narod.ru/